Двадцатого апреля 2006 года Питер Ван Сент, корреспондент «48 Hours Mystery», взял интервью у доктора Стивена Карча. Главным образом беседа была посвящена возможности использования ДНК для получения дополнительной информации о препаратах, обнаруженных в организме Монро. Такие ДНК-тесты могут доказать, что актриса не сама свела счеты с жизнью. Как рассказывает Ван Сент, «доктор Стивен Карч является одним из лучших патологоанатомов страны… Все, что нужно, – несколько прядей этих знаменитых светлых волос… Доктор Карч говорит, что подобные тесты могут показать наличие ядов или парализующих веществ, анализ на которые тогда не проводили»425. По словам самого доктора Карча, «кому-то придется открыть склеп и взять волосы и ногти для анализа30»426.
Доктор Гринсон звонит в полицию
Вопреки тому, что говорится в официальном отчете о смерти Мэрилин Монро, именно Гринсон позвонил в полицию и сообщил о «самоубийстве» самой известной женщины в мире. В течение многих лет сержант Джек Клеммонс неустанно повторял это документалистам и биографам. Относительно телефонного звонка, поступившего из дома Монро в 4.25 5 августа, биографы Браун и Бархэм пишут: «Звонивший был настолько возбужден, что поначалу Клеммонс не мог разобрать ни слова. Он говорил очень быстро, с европейским акцентом»427. У Гринсона был мягкий бруклинский/венский акцент.
Звонивший сообщил: «Мэрилин Монро умерла. Она только что покончила с собой». Заместитель окружного прокурора Джон Майнер довольно бурно отреагировал на эту информацию: «Все верно. По словам Клеммонса, Гринсон заявил, что звонит по поводу Монро – дескать, она совершила самоубийство. Вряд ли это правда. Не такой он человек, этот Гринсон. Думаю, Клеммонс сказал это, чтобы избежать ответственности за нарушение устава».
В статье от 5 августа 1973 года Гринсон утверждает, что сказал доктору Энгельбергу и домработнице Юнис Мюррей: «Хорошо, я позвоню в полицию»428. В разговоре с сержантом Клеммонсом психоаналитик якобы заявил следующее: «Я хочу сообщить о смерти человека, внезапной и необъяснимой смерти». Клеммонс выехал на место происшествия незамедлительно. Его встретили трое: язвительный Гринсон, испуганная миссис Мюррей и угрюмый Энгельберг. Гринсон молча указал на пустой пузырек из-под нембутала – мол, что тут говорить, и так все ясно. Психиатр не оплакивал смерть своей пациентки. «Мне очень не понравился настрой Гринсона, – заметил Клеммонс в беседе с Брауном и Бархэм. – Доктор вел себя крайне дерзко и вызывающе. Меня так и подмывало предъявить ему какое-нибудь обвинение».
Соглашение Гринсона и Энгельберга
Согласно одной из версий, Ральф «Роми» Гринсон и Хайман «Хай» Энгельберг не информировали друг друга, какие лекарства они выписывали Мэрилин незадолго до ее смерти. Энтони Саммерс пишет: «Позже доктор Гринсон скажет, что просил доктора Энгельберга помочь отучить Мэрилин от снотворного. Врачи договорились сообщать друг другу о препаратах, которые они назначали своей пациентке, однако система могла дать сбой»429.
Питер Лоуфорд согласился с диагнозом, поставленным Мэрилин Хайманом Энгельбергом: биполярное расстройство
[49]430. «Мэрилин испытывала своего рода стремление к смерти, однако по-настоящему умирать не хотела – по крайней мере, в наиболее здравые периоды, – рассказывал Лоуфорд Хейманну. – По-моему, у нее были маниакально-депрессивные наклонности. Если так, ей требовались совсем другие лекарства»431.
В 1982 году в беседе со следователями окружной прокуратуры Энгельберг заявил: «Я видел ее в пятницу вечером [3 августа 1962]. Должен был сделать инъекцию гепатопротектора и витаминов… в область ягодиц или в верхнюю часть руки, куда обычно делают внутримышечные инъекции… Вероятно, в ягодицы, потому что, как правило, я ставил уколы туда»432. В переписке с Мэриэнн Крис Ральф Гринсон подчеркнул, что все лекарства выписывал Энгельберг: «Терапевт назначал лекарства и делал витаминные инъекции. Меня это не касалось, но он держал меня в курсе»433.
Как утверждал Гринсон, он ничего не знал о нембутале, который выписал Энгельберг 3 августа. Энгельберг, со своей стороны, настаивал, что ничего не знал о рецептах на хлоралгидрат. Если оба врача говорят правду, значит, крайне опасная ситуация, в которую попала Мэрилин Монро, – следствие их преступной халатности. Хлоралгидрат снижает скорость всасывания нембутала, вследствие чего его абсорбция печенью замедляется434. В этом случае вероятность того, что он приведет к летальному исходу, более высока. Оба доктора не могли не знать о влиянии хлоралгидрата на нембутал. Впрочем, и тот, и другой заявляют, что не имели ни малейшего понятия о рецептах друг друга.
Энгельберг предположил, что Мэрилин могла достать хлоралгидрат только в Тихуане, ибо, подчеркнул он, данный препарат не станет выписывать ни один американский врач435. Как ни странно, Энгельберг все-таки выписал один такой рецепт 7 июня 1962 года – за день до того, как в разгар съемок «Что-то должно случиться» киностудия «Twentieth Century Fox» расторгла контракт с Монро436. Как отметил детектив Роберт Байрон, на флаконе, найденном в спальне актрисы, стояла дата 25 июля. Рецепт был выписан на пятьдесят таблеток хлоралгидрата по 500 мг. Повторно лекарство было отпущено 31 июля. Одни и те же даты первоначального и повторного рецептов на хлоралгидрат отметил и токсиколог Реймонд Абернати (см. результаты токсикологической экспертизы).
Согласно показаниям сотрудника «Westwood Memorial Mortuary» Гая Хоккеття и его сыня Доня, на ночном столике Мэрилин Монро стояло пятнадцать флаконов с таблетками, однако Абернати исследовал только восемь (позже к первоначальным семи был добавлен неопознанный флакон). В разговорах с биографом Морисом Золотовым, фотографом Уильямом Ридом Вудфилдом, работавшим на съемках «Что-то должно случиться», и даже домработницей Мэрилин миссис Юнис Мюррей Гринсон неоднократно упоминал, что предлагал своей пациентке хлоралгидрат437. Миссис Мюррей пишет: «Под руководством доктора Гринсона Мэрилин принимала только хлоралгидрат». В статье от 14 сентября 1973 года Золотов утверждает: «Психоаналитик доктор Гринсон пытался снизить ее зависимость от нембутала путем переключения на другое снотворное – хлоралгидрат»438.
Когда в телефонном разговоре Вудфилд спросил Гринсона, почему он разрешал Мэрилин принимать столь высокие дозы хлоралгидрата, Гринсон лицемерно ответил: «Ну, в свое время я совершил ряд ошибок»439. Согласно заявлению Энгельберга, людям с таким расстройством, как у Мэрилин, часто назначают нембутал. В 1982 году Энгельберг заявил следователям окружной прокуратуры, что нембутал – единственное снотворное средство, которое он когда-либо выписывал мисс Монро. В той же беседе Энгельберг сообщил: «Я не знаю, давал ли ей что-то доктор Гринсон. Может быть, давал. Я не могу отвечать за него… Насколько мне известно, только я выписывал рецепты. Впрочем, поклясться, что это действительно так и было, я не могу»440.
