Честно говоря, я сама себя порой поражаю.
Людям сложно объяснить, что такое тревожное расстройство. То, что пугает других, не пугает меня. Я не боюсь змей, клоунов или игл. Я могу без проблем находиться в морге или тусить с трупами. Я могу смотреть вниз с головокружительной высоты или охотиться на призраков в заброшенной психушке.
Большинство людей боятся выступать на публике, но я чувствую себя уверенно на сцене и без проблем выступаю перед тысячей людей. Страшно не быть на сцене… страх и ужас таятся в миллионе потенциальных проблем, которые могут случиться, пока я добираюсь до этой сцены. Что, если я потеряюсь? Что, если меня кто-то узнает? Что, если никто меня не узнает? Где мне прятаться, пока не придет время выступать? Что, если, пока я буду прятаться, люди увидят, какая я на самом деле… скучная, странная, с глазами испуганного животного, пока не окажусь на сцене и не буду знать, что нахожусь в нужном месте и что у меня нет другого выбора, кроме как говорить? Тогда ужас на несколько минут отступает, потому что хотя бы в эти моменты мне не нужно принимать решения или беспокоиться о том, что делает мое лицо.
Я могу расслабиться, потому что в течение некоторого времени у меня нет другого выбора, кроме как дышать и двигаться вперед.
Некоторые люди боятся летать на самолете, и я тоже боюсь, но совсем не так, как вы могли подумать. Я боюсь застрять, потеряться и оказаться парализованной на каждом шагу по дороге от дома до самолета.
Страх отступает только тогда, когда я наконец сажусь в свое кресло и самолет взлетает. Только в этот момент у меня не остается свободы выбора, и я больше не могу совершить ошибки, что позволяет мне временно расслабиться, в то время как другие люди с обычной боязнью самолетов, которую можно понять, резко напрягаются и впиваются руками в подлокотники кресел, охваченные паникой. Я смотрю на них с жалостью и желанием объяснить, что их страх совершенно иррациональный. Что с нами будет все в полном порядке, и даже если не будет, то это все скоро закончится и мы ничего не можем с этим поделать.
Часто я собираюсь им об этом сказать, но потом понимаю, что тогда они продолжат со мной разговаривать, а я не могу себе этого позволить, потому что мне нужно хотя бы час перед посадкой провести в тишине, чтобы изучить и запомнить план терминала аэропорта, в который мы направляемся, трижды проверить, что мои записи по поводу каждого шага моего путешествия в порядке, а также не забыть попереживать по поводу незнакомого мне места, куда мы приземлимся, а также о множестве других мест, в которых я могла бы потеряться.
Люди, у которых нормальная боязнь летать на самолетах, выходят на трап с чувством явного облегчения, и я не могу им не завидовать как из-за того, что их иррациональный страх понимают нормальные люди, так и из-за того, что он заканчивается, как только они покидают самолет. Мой же страх только неуклонно растет и длится вплоть до тех пор, пока я снова не окажусь у себя дома.
Организм человека не способен долго справляться с таким сильным страхом, поэтому, когда я много путешествую, я начинаю болеть, как физически, так и психически. Я объясняю людям, что дело в моем аутоиммунном заболевании, однако мои аутоиммунные проблемы – это лишь кусочек большого пазла. Дело еще и в том, что я ужасно боюсь покидать свой дом, где я выстраиваю свою защитную стену, слишком быстро дающую трещины. Она истончается с каждой минутой, пока я не оказываюсь полностью обнажена и не могу пошевелиться от изнеможения.
Это запутанный клубок противоречивых эмоций. Когда я путешествую, давая презентации по поводу своей книги, я встречаюсь с самыми замечательными людьми. С теми, кому нравится юмор. С теми, кому нравится темнота. С теми, кто смотрят на меня моими собственными полными ужаса глазами и шепотом признаются, что впервые за несколько недель вышли из дома. Это мои самые любимые люди на свете…
ТЕ, КТО, ПОДОБНО МНЕ, НАПУГАНЫ, НО ВСЕ РАВНО НАХОДЯТ В СЕБЕ СИЛЫ ВЫБРАТЬСЯ В ОДИНОЧКУ ИЗ ДОМА И ПОДРУЖИТЬСЯ С ДРУГИМИ ЛЮДЬМИ В ОЧЕРЕДИ, КОТОРЫЕ ТОЧНО ТАКИЕ ЖЕ, КАК ОНИ.
Именно это происходит каждую неделю в комментариях моего блога, однако вживую это видеть еще приятнее.
До своего первого тура в поддержку моей книги я даже не догадывалась, насколько пугающе и изматывающе все это будет происходить. Полторы недели спустя мне практически снесло крышу. У меня не было полного нервного срыва (это случилось уже позже, когда я вернулась домой и несколько недель не могла пошевелиться), но я была перегружена и в ужасе, не спасала никакая рутина, которая могла бы меня успокоить. Когда все становилось совсем плохо, Виктор вместе с Хейли прилетали туда, где я находилась в данный момент, и мы втроем прятались в гостиничном номере, смотрели телевизор и обнимались. Именно это мне и было нужно. Лучше любого массажа, который я слишком боялась заказать, или вечеринок, на которые я не могла заставить себя пойти, или путешествий, от которых я отказалась.
На самом деле очень сложно об этом писать так, чтобы у вас сложилось правильное впечатление по существу вопроса, и я очень из-за этого переживаю. Однако я в восторге, что есть особая часть людей, которые понимают мою писанину и наслаждаются ей, и мне невероятно повезло этих людей найти. Мне нравится приходить на автограф-сессию и узнавать, что все места в книжном магазине забиты, а продавцы в шоке от появления сотен странных и прекрасных людей не от мира сего, которые стоят и улыбаются, одетые в красные вечерние платья и держащие в руках металлических куриц. Мне нравится, что такая странная маленькая книжка стала бестселлером из-за потрясающей волны поддержки подпольных читателей, которые обратили на нее и на мой блог внимание других людей, нашедших свое место в нашем странном обществе.
Сложно понять любого человека в депрессии, награжденного, казалось бы, даром, ради которого любой убил бы. В лучшем случае это выглядит неблагодарностью. В худшем – бесстыдством. Тем не менее такое случается. Некоторые из моментов моей жизни, которые (с точки зрения нормального человека), казалось бы, должны были стать ее самыми потрясающими периодами, на деле порой оказываются особенно ужасными. Никто никогда об этом не предупреждает. Вероятно, потому, что это звучит безумно. Однако сути это не меняет.
Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь рассказал мне эту простую, но вводящую в замешательство истину:
Даже когда все складывается в твою пользу, ты все равно можешь испытывать грусть, тревогу или беспомощность.
Потому что ты не в состоянии контролировать свой мозг или свои эмоции, даже когда все идеально.
Самое пугающее в том, что порой от этого становится только хуже. По идее, тебе должно быть грустно, когда все складывается дерьмово, но что, если тебе тоскливо, когда у тебя есть все, что ты только мог, казалось бы, пожелать? Вот это пугает до ужаса. Почему я лежу, свернувшись в клубок на кровати в гостиничном номере, слишком застенчивая для того, чтобы наслаждаться жизнью? Отчего я ощущаю себя неудачницей и притворщицей, в то время как вечеринка в мою честь в полном разгаре? Как вообще можно чувствовать себя настолько отвратительно, удрученно и виновато, когда все складывается настолько идеально? Зачем паниковать в этом случае?
