Затем инспектор с некоторым трудом засунул скелет под скамью.
Когда Маджу наконец принесли пива, Фен ободряюще похлопал его по спине:
— Видимо, кто-то, бормоча «Увы, бедный Йорик», замышлял убийство.
Инспектор рассказал, как скелет был обнаружен в бутафорской оперного театра, где и положено ему находиться, но никто, в том числе и Фербелоу, не мог объяснить, что произошло с шеей.
— А в протоколе вскрытия, — продолжил он, — сказано: смещение позвонков произошло под воздействием внешней силы. Как будто, когда Шортхаус повис, кто-то потянул его вниз.
— Какой ужас, — тихо проговорила Элизабет.
— А во многих операх в качестве реквизита присутствуют скелеты? — поинтересовался Фен.
— Ну не во многих, — ответил Адам, — но в нескольких определенно. Например, скелет есть в опере Чарльза Шортхауса по сюжету пьесы Кайзера «С утра до полуночи». Кстати, я думаю, Чарльз единственный наследник Эдвина.
— А как у него с деньгами?
— Он был весьма состоятельный, но большую часть капитала потратил на постановку своих опер. В Англии вообще композитору, пишущему оперы, прожить на это очень трудно. — Адам задумался. — Эдвин, я думаю, скопил за свою жизнь приличную сумму, семьи у него не было, и теперь Чарльзу будет на что поставить «Орестею».
— Какую «Орестею»?
— Это такая тетралогия, которую он сейчас заканчивает. Либретто написал Кадоган. Для подобной эпопеи определенно требуется построить специальный оперный театр. Так сказать, второй Байройт.
— Получается, что Чарльз Шортхаус тоже попадает под подозрение, — проговорил Фен. — А вот снова появился К. С. Льюис.
— Учтите, Чарльз Шортхаус живет в Амершеме, — напомнил сэр Ричард.
— Но ведь существует транспорт, — возразил Фён. — Надо выяснить, есть ли у него алиби.
Пришла пора ланча, и бар начал пустеть. Дверь часто открывалась, в зал проникал холодный воздух. За окном потемнело так, что казалось, наступил вечер.
Дверь в очередной раз отворилась, чтобы впустить пару. Молодые люди нерешительно остановились, не зная, какой выбрать столик.
Адам махнул рукой:
— Идите сюда, погрейтесь у камина.
Молодой человек, красивый, высокий, крепко сложенный, с темными грустными глазами, выглядел как-то болезненно. На бледном лице было что-то вроде экземы. Его спутница, Джудит Хайнс, была ему под стать. Так же молода, очаровательна, а свитер и слаксы под теплым коричневым пальто подчеркивали стройную фигуру. Правда, Джудит казалась несколько холодноватой, что могло говорить об искушенности и некой расчетливости. В ее волосах поблескивали еще не растаявшие снежинки. То, что она влюблена, было видно невооруженным глазом.
Они сели.
Адам по очереди представил свою жену, сэра Ричарда, профессора Фена и инспектора Маджа.
— Меня зовут Борис Стейплтон, — произнес в ответ молодой человек, — а мою подругу Джудит Хайнс.
Фен жестом верховного жреца заказал всем выпивку.
Некоторое время все молчали. Затем Адам произнес:
— Мисс Хайнс и мистер Стейплтон участвуют в постановке «Мейстерзингеров».
— Так вы говорите, премьеру отложат, — подал голос инспектор, видимо чтобы поддержать разговор.
— Отложат, — отозвался Адам, — но, думаю, ненадолго. Сегодня я еще Пикока не видел, но слышал от Джоан, что он разговаривал с Леви. Тот в прединфарктном состоянии.
— Просто не верится, — произнес Стейплтон тоном без намека на глубокое потрясение. — Ведь я только вчера поздно вечером виделся с мистером Шортхаусом. И он, кажется, был в полном порядке.
Мадж оживился:
— Значит, вы последний, кто видел его живым?
Молодой человек кивнул:
— Выходит, что так.
— Позвольте спросить, а зачем вы к нему приходили?
— Вообще-то я композитор, начинающий. Написал оперу, и мистер Шортхаус любезно согласился посмотреть партитуру. Его мнение было для меня важно.
— И вы собирались обсуждать это в столь поздний час?
— Мне тоже показалось странным такое предложение, но он сам назначил встречу. Не мог же я возражать.
— Как по-вашему, сэр, что мог делать мистер Шортхаус в такое время в театре?
— Понятия не имею. Когда я пришел, он усиленно накачивал себя джином.
— А почему он решил принять вас в театре, а не дома?
— Не знаю, наверное, у него были причины находиться там.
Мадж кивнул:
— Сторож Фербелоу говорит, что вы пробыли в гримерной всего несколько минут.
— Да, — коротко ответил Стейплтон.
— И больше никого там не было?
— Никого. Он был краток. Что-то в моей опере туманно похвалил, сделал несколько малопонятных замечаний. Мне показалось, что он вообще не раскрывал партитуру. Кстати, в гримерной ее не было. Наверное, осталась у него дома. Надо бы партитуру как-то вернуть.
— От него вы сразу пошли к себе?
— Да.
— И где вы живете?
— Рядом с театром, на Кларендон-стрит. Джудит живет в том же доме.
Инспектор посмотрел на девушку:
— Мисс Хайнс, вы слышали, как возвращался мистер Стейплтон?
Джудит покраснела, как будто ее уличили в чем-то неприличном:
— Нет. Наверное, я уже в это время спала.
— Стейплтон, — вдруг подал голос профессор Фен, прикуривавший очередную сигарету от конца предыдущей. — Как вы нашли мистера Шортхауса? Он не показался вам подавленным, готовым совершить самоубийство?
Стейплтон пожал плечами:
— Нет. Я думаю, такие, как он, жизни себя не лишают. Единственная странность, какую я заметил, — это что мистер Шортхаус клевал носом. Засыпал прямо у меня на глазах. Наверное, выпил лишнего.
«Ну как проверить, — подумал Адам, — правду он говорит или лжет? Может быть, когда Шортхаус отвернулся, Стейплтон подсыпал ему в бутылку снотворное. Но зачем? И главное, что потом? Ведь повесить, пусть даже крепко спящего человека такой комплекции даже такому, как Стейплтон, вряд ли под силу. Причем за несколько минут».
— Но, наверное, он все же покончил с собой, — произнесла Элизабет, как будто прочитав его мысли. — Убить Шортхауса могли, только если на время отменили закон гравитации.
— Мистер Стейплтон, чем вы занимались вчера вечером, до того как направились к мистеру Шортхаусу? — спросил Мадж.
Прежде чем ответить, тот допил пиво из бокала. Возможно, ему потребовалось время для размышления.
— После обеда я был в своей квартире на Кларендон-стрит. В основном читал. А примерно в девять пошел в «Глостер» немного выпить, поболтать со знакомыми, потом прогулялся и в одиннадцать подошел к театру встретиться с Шортхаусом.
