— Я говорю об Уэллсе, суперинтендант. О безупречном Уэллсе. Все время с десяти до одиннадцати часов он сидел один в своем кабинете, не так ли?
Стэгг вытаращил на него глаза:
— Сэр, вы абсолютно правы. Я велел сотрудникам, чтобы они не трогали его, потому что он уже дал свои показания… а потом совсем о нем забыл. — Суперинтендант поспешно достал карандаш и сделал пометку на одном из листков. — Уэллс. Да, конечно, у него была возможность.
— Вы проверили персонал школы? Включая администрацию — например, казначея, — а не только учителей?
— Да, сэр. Даже смотрителя спортинвентаря. Кроме обслуживающего персонала. Может, их тоже включить?
— Нет, — возразил Фен. — Это будет напрасной тратой времени. По-вашему, этим алиби можно доверять?
— Думаю, да, сэр. Вчера вечером состоялось много мероприятий, так что любые показания легко проверить. Все, кого можно исключить из списка, действительно невиновны.
Профессор взял у него бумаги и внимательно просмотрел их. Не считая того, что он уже услышал, там не было ничего интересного. Фен лишь отметил, что между десятью и одиннадцатью казначей, командующий кадетами, школьный доктор и библиотекарь вместе играли в бридж в доме казначея и подтверждали алиби друг друга.
— Следующее, что нужно сделать, — заметил он, вздохнув, — установить алиби по убийству миссис Блай.
Стэгг кивнул:
— Да, это у нас на очереди.
— В котором часу ее убили?
— Пламстед говорит, между пятью и десятью минутами двенадцатого.
— Во время спортивного парада. Значит, Этеридж тут ни при чем. Я разговаривал с ним в это время.
— Другие учителя тоже присутствовали на параде?
— Немногие. По крайней мере, далеко не все.
— Филпотс?
— Я с ним не встречался. Не знаю, как он выглядит.
— Матисон?
— Нет, его вроде не было.
— Уэллс?
— Его я тоже не заметил. Впрочем, я не приглядывался. — Фен взглянул в унылое лицо собеседника. — Скажите, суперинтендант, что вы сами думаете об этих пятерых?
Стэгг убрал бумаги в портфель, закрыл на замок и поставил на траву рядом со скамейкой. Посмотрел по сторонам: на верхние окна в Доме Хаббарда, на безоблачное небо и на верхушки буков у реки и на саму реку, прохладно серебрившуюся среди зелени. Все это его не вдохновило.
— Трудный вопрос, сэр, — наконец произнес он. — Чертовски трудный. Я как раз об этом размышлял, пока ждал вас на улице. — Он потрогал усы, словно сомневаясь, на месте ли они. — Возьмем, к примеру, убийство Лава. Его нашли мертвым в одиннадцать, а Матисон и Филпотс ушли с собрания только без четверти — слишком мало времени, чтобы добраться до места и совершить убийство.
— Есть велосипеды, — напомнил Фен.
— Разумеется, сэр. Но проблема не только во времени. Нет сомнений, что они оба знали о привычке Лава ровно без пятнадцати минут одиннадцать пить кофе с женой. Кому придет в голову убивать человека, если рядом с ним в комнате сидит его жена?
— Преступник мог провести рекогносцировку и выяснить, что ее там нет.
— Допустим, сэр, но вряд ли он стал бы расхаживать вокруг дома жертвы с револьвером в кармане, рассчитывая на то, что именно в этот вечер она неожиданно нарушит свой распорядок дня.
— Пожалуй. Хотя ничто не мешало Матисону и Филпотсу убить Сомерса.
— Вы правы, сэр. В результате получается вот что. — Стэгг сложил ладони и начал постукивать ими по коленям. — Итак, убийство Сомерса: его могли совершить Матисон, Филпотс, Этеридж или Уэллс. Убийство Лава: такая возможность была у Гэлбрейта, Этериджа или Уэллса. Убийство миссис Блай: похоже, Этеридж сделать этого не мог. Сложим все вместе, и у нас останутся Этеридж и Уэллс. А поскольку у Уэллса нет алиби по миссис Блай, получается, он и есть наш злодей… Правда, тут возникает одна проблема: мы не можем знать наверняка, что все три убийства совершил один и тот же человек.
— Не один и тот же, — промолвил Фен. — Здесь замешаны по меньшей мере двое. Кстати, суперинтендант, убийств было четыре, а не три.
— Четыре, сэр?
— Четвертая жертва — Брэнда Бойс.
— Что?
— К сожалению, у меня нет оснований сомневаться, что эта девушка мертва.
Наступило долгое молчание. На крикетном поле снова раздались аплодисменты, и где-то неподалеку стали насвистывать вальс из «Веселой вдовы». Стэгг прокрутил в голове светскую любезность Этериджа, крепкого, но неуклюжего Матисона, ядовитую враждебность Филпотса. Все это ему не нравилось. Человек по натуре сдержанный, но не бесчувственный, он сознавал, что Фен намного глубже проник в суть этого дела, чем он сам. Наверное, он мог бы официально потребовать от профессора, чтобы тот озвучил свою версию, но ему не хотелось прибегать к подобным методам, — тем более что это вряд ли сработало бы с таким человеком как Фен.
«Ясно, — подумал он, — что я провалил свою работу. Все слишком запутано. Сложно».
Фен догадался, о чем он думает, и в нем проснулась совесть.
— Послушайте, суперинтендант, — сказал он, — думаю, вы понимаете, что у меня сложилась четкая картина насчет всей этой истории. И я надеюсь, вы не обидитесь, если я добавлю, что у вас такой картины нет.
— Да, сэр, признаю, — вздохнул Стэгг. — Я действительно ничего не понимаю в том, что происходит, и не вижу смысла скрывать это. Я полностью в ваших руках.
Фен нахмурился, разглядывая свои ногти.
— Проблема вот в чем, — произнес он. — Я уверен, что знаю все ответы на интересующие нас вопросы, но у меня нет веских доказательств. Дело кажется простым, но оно вполне может развалиться в суде. Как известно, за одно преступление два раза не судят. Но я предлагаю вот что: дайте мне времени до полуночи, и если мне не удастся отыскать требуемые доказательства, я расскажу вам все, что знаю сам.
— Согласен, сэр. Желаю удачи.
— Какие у вас планы на сегодня? Где мне вас найти?
— Для начала я съезжу в Кэстривенфорд и возьму ордера на обыск. Надо прочесать квартиры Уэллса, Филпотса, Матисона и Этериджа. Манускрипт, оружие и все такое. Скорее всего, преступник к этому готов, но мы сделаем, что можем. В любом случае я оставлю в участке информацию, чтобы меня нашли, если я вам понадоблюсь.
Фен торопливо поднялся и проговорил:
— Тогда вперед! На вечеринке в саду будет много подозреваемых, поэтому я отправлюсь туда. Потом расскажу, как все прошло.
Стэгг улыбнулся:
— Удачной охоты, сэр.
Фен вышел через школьные ворота и направился в Снэгсхилл. Это был зажиточный район с тихими улочками, красивыми домами и уютными лужайками — приятное место, где обычно селились пожилые люди, и обстановка свидетельствовала о респектабельности его обитателей. Но сегодня здесь было оживленнее, чем обычно. По главной улице взад-вперед сновали родители и ученики, приветствовавшие Фена с почтением, а те, кто присутствовал на вручении наград, — и с искренним теплом. В другое время это польстило бы его тщеславию — потому что Фен был человек тщеславный, хотя и любил подшучивать над этим свойством, — но сейчас просто машинально отвечал на приветствия. Фен был слишком занят собственными планами, чтобы думать о чем-нибудь другом.
