Мы не будем затруднять читателя рассказом о делах комиссии Кеннеди, как ее почти сразу стали называть. Они были связаны с весьма специфическими и сложными вопросами регулирования фондового рынка, прекращения и предотвращения спекулятивного ажиотажа вокруг ценных бумаг. Во всяком случае, Кеннеди выполнил то обещание, которое дал при назначении, — он внимательно относился к предложениям членов комиссии, не пытался их переспорить, включая те случаи, когда не был согласен с их мнением. Даже с непримиримым Пекорой установились вполне лояльные отношения. После сомнительного начала, констатировала газета «Нью-Йорк таймс» уже через две недели, комиссия теперь работает «в великолепной гармонии»
.
Очень быстро SEC стала крупной, довольно бюрократизированной организацией, насчитывавшей около семисот служащих. В основном это были опытные профессионалы, подобранные в банках, правовых фирмах, брокерских компаниях, редакциях журналов и газет, специализировавшихся на экономических вопросах. Офисы комиссии были созданы в ряде крупных городов. Началась скрупулезная работа по регистрации ведущих фондовых бирж, которая сопровождалась тщательной проверкой их деятельности на рынке ценных бумаг.
Не привыкший к такому изматывающему повседневному труду, Джозеф всё же постепенно изменял свой образ жизни и приспосабливался к проведению всего рабочего дня в офисе.
Именно в это время особо значительную роль в качестве помощника, советника и исполнителя распоряжений Кеннеди стал играть его старый бостонский друг Эдвард (Эдди) Мур. Эдди, как мы знаем, помогал Джозефу и ранее, в частности во время финансовых операций в Голливуде, был человеком верным до мозга костей, вплоть до того, что исполнял интимные поручения, подбирая Кеннеди молодых и готовых на всё ради карьеры звездочек, а затем выступая посредником в отношениях с Глорией Свенсон
.
Но теперь Мур стал подлинным деловым помощником Джозефа. Оказалось, что у него есть высокая деловая и организационная сметка, и он был в состоянии освободить Джозефа от значительной части текучки в SEC. Сложившаяся ранее дружба оказалась настолько прочной, что, когда у Кеннеди в 1932 году родился последний сын, он, как мы уже знаем, был назван Эдвардом Муром. Теперь же, в SEC, Мур-старший стремился в полной мере оправдать ту неожиданную честь, которую оказали ему супруги Кеннеди.
Между прочим, когда Джозеф привлек Эдди к работе в своей комиссии, возник вопрос, как может частное лицо знакомиться с секретными государственными бумагами. Проблема была решена просто. Мур был назначен на правительственную службу с окладом в один доллар в год.
С этим был связан любопытный эпизод. Когда настало время получения первой зарплаты, Эдди был вручен чек на 88 центов. Оказалось, что по распоряжению Рузвельта в целях экономии зарплата государственным служащим в 1934 году была сокращена на 12 процентов.
Было разыграно показное возмущение. Мур написал письмо протеста личному секретарю Рузвельта Маргарет (Мисси) Лихенд и получил ответное письмо от самого президента, любившего смешные казусы, которое заслуживает быть процитированным: «Я возмущен тем отношением к Вам, которое проявили мои уполномоченные. Я уверен, что Вы заслуживаете полной компенсации в один доллар без каких-либо сокращений за то, что Вы спите после обеда…» Сообщалось, что президент издал специальное исполнительное распоряжение о повышении зарплаты Мура на 25 процентов. «Это повышение больше, чем дается любому государственному служащему, по крайней мере с тех пор, как я вступил в должность, но в Вашем случае я чувствую, что высокие расходы министерства финансов полностью оправданны»
.
Это был остроумный обмен посланиями, о котором, надо думать, Джозеф Кеннеди, босс Мура, узнал только после получения письма президента. Ответ его успокоил. Вряд ли он разрешил бы своему подчиненному, даже такому близкому, вольность в виде шуточной жалобы, если бы знал о ней заранее. Ощутимым чувством юмора Джозеф не отличался, зато карьерной осторожности ему было в этот период не занимать.
Возглавив важный, хотя и не первостепенный, государственный орган, Джозеф Кеннеди расширил связи с магнатами прессы и ведущими журналистами. Он и ранее поддерживал тесные отношения с крупными издателями, в частности с У. Хёрстом, которого, как мы знаем, убеждал стать на сторону Рузвельта. Но теперь Джозеф планомерно устанавливал новые контакты, которые зачастую, благодаря его усилиям, превращались в почти дружеские. Достаточно сказать, что в числе таких новых знакомых, к которым Джозеф мог обратиться с личными просьбами, подчас выходившими далеко за рамки его официальных полномочий, стали всемирно известные издатели Генри Люс и Артур Сульцбергер, крупнейший журналист Уолтер Липпман.
Кеннеди внимательно следил за тем, чтобы работа его комиссии и, разумеется, его личная роль в государственном регулировании финансовой деятельности постоянно освещалась такими популярными изданиями, как журналы «Сатердей ивнинг пост», «Америкэн мэгэзин», «Форчун»
. Позже он с успехом использует свои связи с прессой для политического продвижения сына Джона.
Между тем к весне 1935 года Джозеф Кеннеди пришел к выводу, что он уже смог наладить дела своей SEC. Он считал свой пост в администрации недостаточно значительным и колебался между уходом в отставку с возвращением к делам частного бизнеса и переходом на какую-либо другую государственную работу, на которой был бы более заметен. «Правительственной зарплаты едва хватает, чтобы оплатить телефонные счета»
, — с оттенком лицемерия и в то же время презрительного отношения к жизни и быту тех, кто жил на государственное жалованье, сокрушался он.
В конце мая Кеннеди принял решение подать в отставку и, судя по его рассказу, отправился в Белый дом, держа в кармане соответствующую бумагу. По дороге, однако, он узнал из газет, что Верховный суд аннулировал одно из важнейших мероприятий «Нового курса» — Акт о восстановлении промышленности, вводивший «кодексы честной конкуренции», — как антиконституционный закон. Сочтя, что вся экономическая политика правительства оказывается теперь под угрозой, полагая, что уход в отставку в складывавшейся ситуации может быть воспринят как дезертирство, он возвратился в свой офис и порвал заявление об отставке
. В июле президент назначил его членом комиссии на второй год, и на этот раз он должным образом был переизбран ее председателем без каких-либо проволочек и сомнений.
Вскоре, однако, страсти вокруг вердикта Верховного суда улеглись, и Кеннеди вновь решил уйти в отставку, чтобы, как он написал в заявлении президенту, заняться частным бизнесом. Ясно было, однако, что от Белого дома он ожидает нового, более важного назначения. В его письме Рузвельту говорилось: «Вы знаете, как глубоко я предан вам лично и делу вашей администрации. Согласно этой преданности после отставки с поста председателя Комиссии по ценным бумагам и обменным операциям я продолжал бы считать себя частью вашей администрации». В этих словах с полной очевидностью звучала надежда на получение нового достойного назначения на государственную службу.
Через две недели Рузвельт принял отставку Кеннеди и послал ему письмо, в котором высоко оценил его «способности, знание дела, здравый смысл и верность общественным интересам»
. Однако ни о каком новом предложении президент пока не упоминал.
