При стобалльной системе оценок к концу второго года Джек получил 81 — по английскому, 71 — по алгебре, 73 — по французскому и 69 — по латыни
.
Школа Чоэйт, расположенная недалеко от города Нью-Хейвен, считалась аристократическим учебным заведением, готовившим питомцев к поступлению в элитные университеты — Гарвардский, Иельский, Принстонский. В ней учились будущие известные люди, среди них писатель Джон Дос Пас-сое и поэт Ален Лёрнер, видный деятель Демократической партии Эдлай Стивенсон — выдвигавшийся после Второй мировой войны в президенты и служивший представителем своей страны в ООН.
Ученики жили в небольших коттеджах, которые одновременно служили местом самостоятельных занятий и общественных мероприятий. За обитателями каждого коттеджа наблюдал наставник, который поддерживал связь с родителями.
Когда же сыновья приезжали домой на каникулы, они оказывались под командой и опекой отца и матери, которые по-прежнему продолжали держать их в строгости.
Внешне спокойная и рассудительная Роза порой прибегала к экстраординарным и не вполне заслуженным ее детьми методам воспитания, которые, однако, те воспринимали без признаков непослушания или раздражения. Р. Вейлен в одном из интервью узнал о следующем эпизоде в Хайаннис-Порте, когда Джон — уже подросток — вмешался за обедом в разговор между матерью и одной из своих сестер. Девочка сообщила, что увидела в магазине красивое пальто и попросила купить его. Джон саркастически заметил, что у нее и так полный шкаф верхней одежды — зачем еще одно пальто? Холодно посмотрев на сына, Роза заявила: «Оставь стол, пойди в свою комнату, скажи сто раз, что ты должен заниматься своими собственными делами, а затем возвращайся». Ни слова не говоря, Джон оставил столовую и возвратился через пять минут. Вряд ли он повторял сказанное матерью, но то, что ни малейшего возражения по поводу своеобразного наказания у него не возникло, показательно само по себе.
Такая манера поведения была характерна не только для Джона. В доме существовали жесткие правила, которые воспринимались всеми детьми. Когда они находились дома во время каникул, им следовало возвращаться с прогулок, как только стемнеет. Время еды было жестко обозначено, и все дети должны были сидеть за столом за пять минут до установленного часа, ожидая прихода родителей.
Было принято, что старшие дети обязаны подавать пример младшим, а последние следовать их образцу. Хотя разница в возрасте между самым старшим и самым младшим братьями составляла 17 лет, все дети воспитывались в духе общности, ответственности друг за друга, взаимной поддержки перед внешним миром.
При этом особенностью воспитания была передача мнений и даже распоряжений по цепочке сверху вниз. Если отец или мать хотели что-нибудь внушить кому-то из детей, они часто не обращались к нему или к ней прямо, а просили передать рекомендацию или мнение так, чтобы совет исходил от родного брата или сестры. Точно так же «по нисходящей» передавались спортивные навыки и методы подготовки к школьным урокам, характер общения и т. п. Старший сын учил младшего плавать, ходить под парусом, играть в футбол и теннис, а тот передавал эти умения следующим за ним брату и сестре.
Подчиняясь в основном старшему брату, набираясь у него опыта, знаний, умения вести себя, Джон всё же часто испытывал раздражение по отношению к Джо-младшему. Ему казалось, что тот слишком требователен, что он не считается с его мнением и даже достоинством, хотя разница в возрасте — два года — была небольшой. «Позже всё как-то сгладилось, — вспоминал Джон, — но в детстве это была проблема»
. Сопротивляясь нажиму со стороны Джо, который подчас бывал грубым и резким, Джон учился самостоятельности, свободному выражению своих мнений и желаний, и это свойство закреплялось с годами.
Спортивные состязания, уроки танцев, занятия с учителями — «рабочий день» детей был расписан с утра до вечера буквально по минутам. Юнис Кеннеди вспоминала, что дети подчас выражали недовольство столь строгим режимом, «но мы развивали свои умения, и это стало нашим достоянием»
.
Бывали случаи, однако, когда родители теряли самообладание, толи испытывая крайнее недовольство поступком кого-то из своих чад, то ли находясь в дурном расположении духа.
В этом случае следовали не просто суровые упреки, а откровенная ругань в адрес того, кто попал под горячую руку. Так что идеальными воспитателями, тем более пользовавшимися какими-то научными методами, супруги Кеннеди отнюдь не были.
Дети побаивались отца и в то же время постоянно стремились заслужить его одобрение, обращаясь к нему как к высшему арбитру. При этом неизменно подчеркивалось, что жизнь — это борьба, что в борьбе побеждает сильнейший, что надо быть всегда первым, а оказаться на втором месте — значит проиграть бой. Джозеф-старший не гнушался банальностей, которые повторялись настолько часто, что стали притчей во языцех. Он любил, например, ходкое выражение: «Когда идущий держится твердо, твердость сама ведет вперед» (это выражение в переводе звучит не столь выразительно, как в английском языке: «When the going gets tough, the tough gets going»)
. Будучи натурой, иногда сдерживавшей свои чувства, а иногда полностью им отдававшейся, Джозеф-старший не скрывал недовольства, когда во время спортивных соревнований дети, по его мнению, не работали до изнеможения. В таких случаях он их презрительно укорял; наблюдались и эпизоды, когда провинившегося в качестве наказания отправляли обедать на кухню
.
Может показаться удивительным, но и в переходном, «протестом», возрасте дети не просто мирились с таким вмешательством в их личные дела, но воспринимали его как само собой разумеющееся.
Почти все дети Джозефа и Розы оставили воспоминания, в которых выражали благодарность родителям и всему семейному кругу за заботу, за воспитание, за узы близости и взаимной преданности, которые их связывали. Юнис говорила: «Что из того, что у тебя была какая-то небольшая проблема? Это всегда происходит в большой семье. Это — большое преимущество. Ты можешь видеть проблемы других людей, а они не жалуются. Ты никогда не увидишь, чтобы жаловалась твоя мама. Мой брат Джек был таким же. Он не жаловался, так что же жаловаться мне?»
Это, безусловно, была форма казенного оптимизма, самообольщения. Но таковы были все представители этого клана с юных лет, и таковыми они останутся на протяжении всей жизни.
Будущий президент не составлял исключения. Может быть, он даже ярче братьев и сестер сочетал стремление к самостоятельности с приверженностью отцовским мнениям. В одном из писем отцу из школы Чоэйт Джон сообщал, что обсуждал с приятелем их занятия. Оба пришли к выводу, что плохо работают: «Мы наконец решили прекратить валять дурака. Я действительно понимаю теперь, как важно хорошо работать в этом году… Я действительно это чувствую, теперь я всё обдумал и понял, что я обманывал себя в том, сколько работы я на самом деле выполнил».
В ответе отца звучало удовлетворение откровенностью отпрыска. Морализируя, он продолжал: «Имея большой опыт в общении с людьми, я определенно знаю, что у тебя есть хорошие качества и что тебе предстоит пройти большой путь. Теперь ты не будешь обманывать себя и будешь возвращать всё то, чем тебя одарил Бог… Я не ожидаю слишком многого и не буду разочарован, если ты не окажешься подлинным гением, но я думаю, что ты можешь стать действительно стоящим гражданином, обладающим правильными суждениями и хорошим пониманием»
.
