Чтобы всё окончательно стало на свое место, секретарь Рузвельта Стив Ёрли в ответ на вопрос кого-то из журналистов, не предвидится ли назначение Кеннеди на другой государственный пост, ответил однозначно: «Я не вижу чего-либо такого рода в настоящее время»
.
Так завершилась недолгая дипломатическая деятельность Джозефа Кеннеди в один из самых критических моментов современной истории. Он оказался недальновидным дипломатом и не вполне лояльным представителем Рузвельта, сторонником которого являлся на протяжении предыдущего десятилетия. Неверно оценив расклад сил на Европейском континенте, поверив в несокрушимость Третьего рейха и симпатизируя его чудовищной тоталитарной системе, выступив за соглашение с Гитлером даже в условиях его полного господства на континенте, Джозеф Кеннеди постепенно разошелся со своим президентом по принципиальным вопросам перспектив мировой войны, а это было доминантой во всей политике США того времени. Был, таким образом, предопределен крах посольской и в целом государственной карьеры Джозефа Кеннеди, а это стало предвестием его политической гибели.
Старшие сыновья в Гарварде и Европе
В годы пребывания Кеннеди-старшего на посольском посту его сыновья — Джозеф-младший и Джон — формально оставались на родине, а фактически не только учились в США, но и путешествовали по Европе.
Первый из них завершал университетское образование, а второй в это время продолжал обучение в Гарвардском университете. Став почти взрослыми, братья сблизились. Постепенно уходил в прошлое дух взаимного соперничества. Жили они на разных квартирах, у каждого были свои друзья. Но раз в день братья встречались, обычно для совместного обеда или ужина, обменивались новостями, в том числе о делах родителей в Лондоне — каждый получал подробные отцовские письма-наставления. И всё же Джон стремился догнать старшего брата хотя бы в физическом развитии. Усиленно занимаясь спортом, он, от природы не очень крепкий парень, стал пренебрегать академическими занятиями. Правда, он продолжал много читать, по-прежнему главным образом исторические труды и особенно биографии великих людей. Но оценки, которые Джон получал по университетским предметам, были невысокими и уж во всяком случае уступали учебным достижениям Джо.
Своей специализацией Джон избрал государственное право и политологию, затем следовали курсы истории литературы и всеобщей истории. Но даже в отношении этих ведущих предметов особой прилежностью он на первых порах не отличался и писал своему другу Лему Биллингсу, правда, с оттенком явной мальчишеской бравады: «Сегодня экзамен, так что я должен открыть эту чертову книгу и посмотреть, что там сказано»
. Соответствующими были и оценки за первые два года: на первом году он по всем предметам получил «С», то есть тройки, на втором — «В» (хорошо) по экономике и те же тройки по английскому, французскому языкам и по истории
.
Гарвардские профессора даже никак не могли запомнить лицо этого ничем не отличавшегося студента. Впрочем, влиятельный профессор Карл Фридрих (он позже стал известен во всем мире благодаря созданию совместно со Збигневом Бжезинским первой аналитической систематизированной монографии о тоталитаризме
) с трудом, но всё же вспоминал «сияющее юное лицо»
. Ближе Фридрих познакомится со студентом Кеннеди, когда тот будет готовить свое выпускное сочинение.
Хотя Джон в качестве главного направления академических занятий избрал правовые дисциплины и политологию, его профессиональные интересы в первые годы обучения в Гарварде еще явно не сложились.
То были годы, когда повсеместно, и в университетах прежде всего, шли горячие дискуссии о «Новом курсе» президента Рузвельта. Одни горячо поддерживали этот курс, считая, что он предотвратит новый экономический кризис, позволит всем американцам вести достойную жизнь; другие жестко критиковали Рузвельта, утверждая, что его политика ведет то ли к коммунизму, то ли к фашизму (оба термина употреблялись не как социологические категории, а как крайне грубые ругательства). Джон обычно не принимал участия в жарких дискуссиях. Его сокурсник Чарлз Спэлдинг вспоминал, что он интересовался Рузвельтом и его «Новым курсом», но как бы отстраненно. «Я не вспоминаю, что со стороны Кеннеди было какое-либо восхищение президентом Рузвельтом»
.
Ббльших успехов, чем в академических занятиях, Джон добивался в спорте и общественной деятельности. Он играл в университетской футбольной команде, участвовал в гонках под парусами, в соревнованиях по плаванию, сотрудничал в университетской газете «Гарвард кримсон» (crimson — темно-красный цвет — был и остается символом этого университета). Однажды во время футбольного матча Джон упал и сильно повредил позвоночник. С тех пор ко всем другим хроническим болезням добавились тяжкие боли в спине, которые не прекращались на протяжении всей его жизни. Джон перенес несколько хирургических операций, которые не дали существенного результата. И лишь со временем врачи нашли способы, как эффективно облегчать его состояние.
Болезни сына беспокоили отца, однако он воспринимал их не вполне серьезно. Будучи человеком относительно здоровым (язва желудка, которой он страдал в молодости, была успешно вылечена), Джозеф даже подозревал, что Джон преувеличивает дискомфорт, который причиняют ему болезни. Сохранились два письма Джозефа лечащему врачу Джона Саре Джордан (сентябрь 1938 года), в которых высказывалось опасение, что его сын становится ипохондриком. Во втором из них говорилось: «Я постоянно думаю о том, что делать, чтобы не дать ему стать ипохондриком. Я хочу, чтобы он думал о себе, что он нормальный парень, имеющий только небольшое расстройство, которое ничем не отличается от того, которое было у отца в его возрасте»
.
Однако мнение отца было ошибочным. Джон мужественно преодолевал недомогания и тяжелые болезни, стремился вести нормальную студенческую жизнь. Возможно, именно для того, чтобы опровергнуть подозрения отца, которые тот ему прямо не высказывал, но о которых сын догадывался, он с особым усердием участвовал в спортивных соревнованиях, выкладывался на них, что было вредно для его здоровья и особенно для больной спины.
Участвуя в элитных студенческих клубах, Джон Кеннеди вел себя в Гарварде так, как был приучен с детства. Он был прост в общении с сокурсниками, но тесные отношения поддерживал только с теми, кто был близок к нему по имущественному и социальному статусу. Он улыбался и крепко пожимал руки студентам из числа бедняков, обучавшимся на казенный кошт, так как они проявили высокие способности, но никогда не делился с ними планами, не откровенничал даже по поводу женского пола.
Более того, Джон особенно не скрывал, что у него был черный слуга Джордж Тейлор, которого отец приставил к нему для заботы об одежде, стирки и глажке, для уборки квартиры, где он проживал. Сокурсник Чарлз Хотон вспоминал, что если Джон что-нибудь случайно бросал на пол, то никогда эту вещь не поднимал, так как существовал слуга, который делал всё необходимое, когда юный хозяин уходил из дома
.
Не испытывая недостатка в средствах, не будучи обремененным излишней академической работой, Джон Кеннеди в университете продолжал обогащать свой опыт общения с молодыми дамами. При этом в качестве объектов ухаживаний, а затем и связей он избирал «безопасных» девушек — то есть тех, которые не претендовали на замужество или на ком он просто не мог жениться, так как они не были католичками. Любопытно, что Джон предпочитал подруг своей сестры Кэтлин — о них сестрица знала и передавала брату необходимые сведения, чтобы обезопасить его от неожиданных дамских претензий, причем продолжала поставлять полезную информацию, даже находясь в Лондоне.
