Окончив колледж, я попал в пансион к одному преподавателю по фамилии Герар. Этот человек был настоящим проходимцем, он содержал нас, но ничего не заставлял делать. Находясь в том возрасте, когда молодые люди работают, мы слонялись по кафе, посещали спектакли, ходили в школу плавания, навещали женщин, девиц…» Какая удивительная краткость со стороны Морни, когда он открыто описывает свою подготовку к жизни. И если он заканчивает эту исповедь словами «женщины» и «девицы», то это означает, что их-то он приберег в некотором роде на закуску.
Мадам де Суза, его бабка, воспитывавшая его с такой лаской и снисходительностью, также подтверждает эту наклонность внука. В двадцать лет он готовился теоретически к вступительным экзаменам в Политехническую школу. «Огюст любит танцевать, и мне кажется, что его сильно интересуют женщины, – пишет в своем письме мадам де Суза. – Это больше подходит для его возраста, нежели политика, но математика от этого слегка хромает…»
Она действительно у него хромала, и даже очень сильно: молодой человек не был принят в Политехническую школу. Но несомненно, он об этом не сильно переживал: успех у женщин легко компенсировал эту неудачу. Действительно, уже тогда его высокомерная элегантность, утонченная наглость влекли к нему женщин из высшего общества, которое было его «заказником» для получения наслаждений. А пока он находился в ожидании успеха в политике и делах, что позволило бы ему дополнить свой образ превосходного соблазнителя.
Нас не удивляет ранняя наклонность к любовным играм того, кто в то время еще звался Огюстом Деморни – пишется слитно, – его атавизм все объясняет и служит ему оправданием. Действительно, создается впечатление, что феи любви, склонившись над его колыбелькой, забавлялись тем, что сплели тайные нити вокруг его рождения. Точной даты его рождения никто не знает, где он родился, можно только предположить, фамилию он носил чужой семьи. Его рождение окутано такими загадками просто-напросто потому, что он был дитя любви. И не какой-то, а любви королевы и некоего генерала времен империи, а в его жилах текла кровь императрицы, самой ловкой из женщин, и некоего епископа, который был самым ловким из политиков.
Главной виновницей этой удивительной генеалогии была Аделаида де Суза
[37]. Она очень рано вышла замуж за графа де Флаго, которого вскоре возвели на эшафот. А потом позволила себя соблазнить молодому аббату по имени Шарль-Морис де Перигор, ставшему известным под именем Талейрана после того, как он забросил в кусты свою митру. Результатом этой преступной связи вскоре стал мальчик, получивший, естественно, фамилию Флаго. Он стал блестящим офицером и во времена империи был произведен в генералы. Поскольку зов благородной крови подавить было невозможно, его любовные победы были такими же многочисленными, как и его подвиги на поле брани. Самой престижной его победой стала королева Голландии Гортензия де Богарне, которая неудачно вышла замуж за Луи Бонапарта, младшего брата Наполеона. Дочка Жозефины довольно долго сопротивлялась притяжению, которое на нее оказывал соблазнительный Шарль де Флаго, но потом увлеклась вместе с ним в безумную авантюру, увенчавшуюся… рождением сына. Для Гортензии это событие грозило крупными неприятностями: хотя они с Луи Бонапартом и жили порознь, но она продолжала оставаться его законной супругой. А император не выносил супружеских измен. Поэтому надо было любой ценой скрыть этот грех. Гортензия так долго, как только могла, скрывала свою беременность, а когда она стала слишком очевидной, королева уехала из Парижа. Под предлогом того, что решила навестить брата Евгения, вице-короля Италии, королева Голландии направилась к Боромейским островам, где Евгений назначил место встречи. Но 18 сентября 1811 года, когда Евгений приехал туда, он никого не нашел. Что же могло случиться? Капризы человеческого тела и тряска в карете на горных дорогах сорвали планы Гортензии и ее брата. Будущий герцог де Морни решил родиться, ни у кого не спросив разрешения. Поэтому Гортензия была вынуждена остановиться в Сент-Морице, небольшом городке округа Вале. Там-то примерно 17 сентября 1811 года ребенок и появился на свет. Как в романе о рыцарях плаща и кинжала, компрометировавшего младенца мать поручила заботам Флаго. Огюсту, так назвали малыша, пришлось целый месяц жить нелегально, а потом он вышел из подполья, имея подставных родителей и поддельное свидетельство о рождении. После этого Гортензия вернулась ко двору и продолжила заниматься любовью с красавцем Флаго. А ребенка стала растить мадам де Суза. Из некогда красивой женщины свободных нравов она превратилась в добрую заботливую бабушку, нежным взглядом следившую за успехами внука. А тот очень скоро стал проявлять признаки сильной личности, которая с годами стала еще сильней. Его вступлению в жизнь очень помог его настоящий отец. Генерал де Флаго из уважения к Гортензии не мог открыто заявить о своем отцовстве, но он по крайней мере проследил за тем, чтобы молодой человек смог найти свой путь в жизни. Когда Карл X вынужден был уступить трон своему кузену Луи Филиппу, бывшим офицерам наполеоновской армии вернули все их привилегии. Граф де Флаго был восстановлен в воинском звании, стал пэром Франции и, естественно, пожелал, чтобы сын сделал военную карьеру. И Огюст был произведен в чин младшего лейтенанта, ничего для этого не сделав. Престижность военной формы добавила ряд черт к его природной соблазнительности, и в двадцать лет он добился таких успехов в области любви, которым позавидовали бы многие мужчины старше его возрастом. Картину портила только эта фамилия Деморни, писавшаяся слитно, что сильно диссонировало с его аристократическими манерами. Огюст решил собственноручно «облагородить» себя и разделил фамилию надвое. Теперь он стал «де Морни», а для полноты ощущений присвоил себе еще и графский титул.
Таким образом, уже «граф де Морни» по его же просьбе был приписан к первому уланскому полку, стоявшему гарнизоном в Фонтенбло. Городок находился довольно близко от Парижа, и поэтому Морни мог приезжать туда верхом, чтобы продолжать одно из самых благородных занятий для мужчины – ухаживание за женщиной. «В то время я только вступил в мир», – стыдливо написал он потом, намекая на то, что теперь у светских женщин было мало поводов ему отказать. В обмен на их милость он охотно дарил им прядь своих волос, что можно считать большой жертвой, поскольку шевелюра его уже начинала редеть. Один из его приятелей, граф д’Альтон-Шее нарисовал довольно точный портрет Морни: «Он не был очень красивым, у него было тонкое и приветливое лицо, элегантность, благородство. Он был пропорционально сложен, ловок, один из лучших наездников. Поэтому, соперничая иногда с герцогом Орлеанским, он имел у женщин поразительный успех. Он был ленив, но работоспособен, имел абсолютную веру в себя, был смел, упорен, хладнокровен, способен быть скорее приятелем, нежели верным другом. Он был больше игроком, нежели честолюбцем, умел держать слово, но не признавал никаких политических или человеческих принципов. Ничто не мешало свободе его взглядов».
