Действительно, Коризанда оказывала на Генриха положительное влияние, она помогала ему советами, а нередко и деньгами, поскольку казна короля Наваррского часто была пустой. Кроме этого, у Коризанды он находил настоящую нежность, что так контрастировало с мрачной расчетливостью его законной супруги. Она дала ему прозвище «мой малыш», придавая своим чувствам некий материнский оттенок, в чем он очень нуждался в перерывах между боями, которые вынужден был вести. Впрочем, Генрих был очарован не только ее личностью, но и оригинальностью. Его любовница никогда не ходила на мессу без сопровождения карлика Бертрана, слуги с очень черной кожей, английским пажом и лакеем с парой спаниелей на поводке. Для того чтобы дополнить ее «хозяйство», Генрих подарил Коризанде двух попугаев.
А тем временем, стараясь уравновесить возраставшее влияние Генриха де Гиза и опасной Лиги, Генрих III надумал сблизиться с шурином. Для этого он направил к Генриху Наваррскому его супругу. Эта инициатива была принята им сдержанно, но он согласился принять жену по соображениям политического порядка. В апреле 1584 года в Нераке вновь встретились примирившиеся супруги. Это примирение было наигранным, оно очень не понравилось Коризанде, и та предупредила своего любовника: если он был намерен продолжать жить с Марго нормальной семейной жизнью, то рискует получить от нее ребенка, отцом которого мог быть любой из ее любовников.
Не успела королевская чета воссоединиться, как до них дошла весть, представившая судьбу Генриха в новом свете. Брат короля Генриха III, герцог Анжуйский, младший и последний из сыновей Генриха II и Екатерины Медичи, внезапно скончался, сделав тем самым Генриха Наваррского наследником французского престола. А у Генриха III, по всей видимости, сына не предвиделось: не только потому что его супруга оказалась стерильной, но и, главное, потому, что к дамам у него было весьма слабое влечение. К тому же он согласился признать короля Наваррского своим законным наследником. Но Гизы и члены Лиги с этим были не согласны: перспектива увидеть в один прекрасный день монархом гугенота приводила их в ужас. И это грозило Генриху серьезными неприятностями, тем более что он и слушать не желал о смене религии. Тут еще и Марго, которую до этого похождения мужа не интересовали, попыталась убрать Коризанду: она дошла даже до того, что обвинила ее в покушении на убийство. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы между супругами вновь вспыхнула вражда. Дело зашло слишком далеко, поскольку Марго получила Ажан и сдала город сторонникам Лиги. И теперь она разругалась не только с мужем, но и с братом. Более того, она вызвала гнев жителей Ажана, и ей пришлось срочно уехать из города на одной лошади с новым любовником, юным д’Обриаком. В конце концов они были схвачены в октябре 1586 года королевскими войсками. Д’Обриака приговорили к смертной казни через повешение, а Марго была заключена в зловещую крепость Юссон, где ей пришлось прожить целых девятнадцать лет. С той поры, чтобы удовлетворить свою любовную булимию, королеве Марго приходилось довольствоваться лишь лакеями и окрестными крестьянами.
А в это время Генрих III, понуждаемый Лигой, чьим пленником он фактически стал, против своей воли снова взялся за оружие. Генриху Наваррскому пришлось противостоять армии противника, имевшей подавляющее численное превосходство. Когда враги окружили его в замке Нерак, он, в очередной раз проявив смелость и хитрость, сумел прорвать вражескую блокаду и скрыться в направлении Ла-Рошели. Хотя он и оказался разлученным с Коризандой, все мысли были обращены к ней. Он писал ей письма, которые заканчивались пылкими признаниями в любви. Как, например, вот это письмо: «…Душа моя, не забывайте меня. Верьте, что моя верность вам непоколебима и незапятнанна. Такого со мной никогда еще не случалось. Если это вас удовлетворит, живите счастливо. Ваш раб обожает вас. Миллион раз целую твои руки, сердце мое»
Такой тон может удивить, в особенности от такого отчаянного вояки и… неутомимого юбочника. Эта нежность не мешала ему сражаться с той же энергией, что он и доказал 20 октября 1587 года в битве при Куртра. В результате упорных боев он разбил католическую армию под командованием герцога де Жуайеза. Погиб и сам главнокомандующий, и многие его офицеры. Гордый своей победой, Генрих послал Коризанде захваченные в бою вражеские знамена. Это заставило Агриппу д’Обинье заскрежетать зубами. «Все были очень недовольны, – заявляет он, – когда король Наваррский бросил свои слова на ветер, а победу посвятил любви».
Вражеские знамена сопровождались страстным письмом, в котором король в очередной раз клялся в своей верности. Он даже несколько перегнул палку, потому что в это же время познакомился с одной двадцатилетней жительницей Ла-Рошели по имени Эстер. Поговаривали, что красотка все еще была девственницей… После знакомства с ним она, естественно, быть таковой перестала.
Но Генриху надоели сражения, особенно против своего шурина. С присущим ему политическим чутьем, будущий король Франции хотел прекратить разорение королевства, которое в один прекрасный день могло достаться ему. Его позицию резко критиковали его же сторонники, а Гизы и лигисты посылали ему проклятия. Этот ливень клеветы и несправедливых обвинений в конечном счете повлияли на моральное состояние Генриха, и он признался Коризанде в своем отчаянии. Молодая женщина постаралась утешить своего «малыша», за которым она продолжала бдительно присматривать. Однако ей стали известны измены любовника, и их связь продолжалась уже семь лет. И если чувства Коризанды к «малышу» за это время не изменились, то в душе Генриха страсть первых лет сменилась нежностью. И король дошел до того, что теперь уже начал рассказывать графине де Гиш о своих любовных похождениях на стороне. Всякий раз, когда ему доводилось бывать в Ла-Рошели, Генрих с особым удовольствием навещал прекрасную Эстер Имбер
[54]. Удовольствие его было настолько большим, что молодая особа вскоре оказалась беременной. И Генрих получил еще одного незаконнорожденного ребенка! Тому дали нелепое имя Гедеон-Господин, а его отец признал его. Увы, ребенок прожил всего несколько месяцев, к большому огорчению его родителя. Тем временем Генрих занялся приятным делом зачатия ребенка с другой девушкой из Ла-Рошели по имени Мартина. Но намного больше, нежели любовные похождения, короля занимало будущее страны. Он пришел к выводу, что мир в стране может быть достигнут только в том случае, если Генрих III и он объединят свои силы, чтобы раз и навсегда покончить со сторонниками Лиги. Со своей стороны, Генрих III тоже пришел к такому выводу. Ему удалось скрыться из дворца Тюильри и достичь берегов Луары, где встретились оба короля и проявили чувства взаимной дружбы. Генрих Наваррский обязался помочь Генриху III восстановить власть над королевством. Операция по завоеванию страны должна была начаться со взятия Парижа. Столица к тому времени находилась полностью в руках лигистов, равно как и бо́льшая часть страны.
После того как 23 декабря 1588 года по приказу короля в Блуа был убит Генрих де Гиз, столицу оборонял его брат, толстый Майен. И делал он это с помощью испанских войск, присланных ему на подмогу королем Филиппом II. Генрих Наваррский решил немедленно начать штурм. «Скоро мы увидим колокольни собора Парижской Богоматери, – сообщил он Коризанде, словно бы речь шла о девице, добавил фразу: – Признаюсь, что во всем королевстве не найти большего наслаждения, чем обнять этот город и положить ладонь на его грудь».
