Что же касается Бальзака, то он, даже ни разу не видя ее, решил, что она красавица. Впрочем, она и была красива, эта молодая женщина во плоти, чье тело с пышными формами выдавало большую чувственность. Внезапный энтузиазм писателя нашел отклик: они были знакомы всего несколько дней, а уже начали строить планы на общее будущее после смерти славного пана Ганского. А тот, как это часто бывает в подобных случаях, привязался к возлюбленному своей жены и, как написал Бальзак, «отцепился от юбки жены и прилепился к моему жилету». Влюбленные от этого не перестали реже обмениваться поцелуями и обещаниями. В частности, они пообещали друг другу встретиться вскоре в Женеве, где семья Ганских намеревалась провести зиму. А Бальзак пока вернулся в Париж, где его ждала одна из немногих радостных вестей: его издатель предложил ему тридцать тысяч франков за право издания сборника из двенадцати его произведений. Но тут Эвелина Ганская почувствовала ревность. У нее в Париже были друзья, которые донесли до нее слухи о поведении возлюбленного. Тот возмущенно от всего отказался: «Мое любимое божество, не надо больше во мне сомневаться, слышишь? Я люблю только тебя, и не могу любить никого, кроме тебя».
Бальзак напрасно представлялся оскорбленным добродетельным человеком: он продолжал пользоваться любым случаем, чтобы удовлетворить свою тягу к удовольствиям. Последним таким случаем была Мари-Луиза Даминуа, двадцатичетырехлетняя особа, муж которой был слеп и не выставлял никаких условий. «Люби меня год, и я буду любить тебя всю жизнь», – сказала она ему. В благодарность Бальзак посвятил ей книгу «Евгения Гранде»… и подарил ей дочку, которая дожила до девяноста шести лет и умерла только в 1930 году.
Заканчивая «Евгению Гранде», Бальзак задумал проект и вскоре сумел его осуществить – объединить все свои произведения и дать им общее название «Человеческая комедия». Это была гигантская фреска времени, она показывала мир, в котором жил Бальзак.
Наконец наступил момент, когда надо было встретиться в Женеве с любимой женщиной, но ее, увы, повсюду сопровождал старик-муж. Тогда-то и началась эра страстной любви, усеянной жадными поцелуями за спиной пана Ганского. Отдадим ему должное, он довольно часто поворачивался к ним спиной… Но проходили дни, а пани Ганская все еще не решалась сделать последний шаг. Дело было в том, что в ее мозгу зародилось сомнение: а что, если, удовлетворив свое желание, возлюбленный перестанет ее любить? Бальзак гневно отмел такую возможность: «Как объяснить тебе, что я пьянею от слабого твоего запаха? Что даже если бы я овладел тобой тысячу раз, я был бы еще более тобою опьянен. Поскольку не может быть воспоминаний там, где еще жива надежда…»
Как можно было противиться горячности таких речей? 19 января 1834 года Эвелина перестала сопротивляться. Испытание прошло удачно, судя по эйфории Бальзака: «Я чувствую тебя, я тебя сжимаю, целую, ласкаю! О, даже ангелы не чувствуют себя в раю такими счастливыми, каким я был вчера». Они стали еще более активно говорить о женитьбе, надеясь, что господин Ганский не будет столь занудлив, чтобы прожить еще более пяти лет, самое большее – десять. Но что значили десять лет для Оноре, неутомимого в погоне за химерами?
Чтобы отдохнуть от подвигов Геракла, которые он совершил по возвращении в Париж, в начале 1835 года Бальзак уехал в Ла Булоньер к Лоре де Берни. Несчастная очень изменилась, а признаки сердечной болезни заставляли предполагать близкую кончину. Бальзак был потрясен, но это не помешало ему завязать новый любовный роман, о чем он сообщил своей подруге Зюльме Карро: «Вот уже несколько дней, как я нахожусь под влиянием одной очень агрессивной особы и не знаю, как мне от этого избавиться, потому что я похож на несчастных девиц: нету сил бороться с тем, кто мне нравится». Несмотря на свою фамилию, графиня Сара Гидобони-Висконти была англичанкой. Она была очаровательна и часто принимала писателя в своем доме в Версале. Но задерживаться надолго у нее он не мог: чета Ганских была уже в Вене, а Эвелина требовала его приезда с такой настойчивостью, которая объяснялась дошедшими до нее из Парижа слухами, бросавшими тень на поведение воздыхателя. Не имея средств, он занял деньги на дорогу у барона Джеймса Ротшильда и примчался в Вену, где Эвелина приняла его с озадачившей холодностью. Может быть, молодая женщина была под впечатлением скандальных рассказов о его проделках в Париже? Зато венцы приняли Бальзака тепло, и он мог увидеть, что его знали и за пределами Франции. Перед тем как покинуть Вену, он пожаловался на ее поведение, очень его огорчавшее: «Моя обожаемая Ева, не знай я, что мы связаны с тобой навеки, я бы умер от горя… Преграды так распаляют страсть, что я правильно поступаю, поверь, ускоряя свой отъезд…»
В Париже Бальзак пришел в отчаяние, поскольку не получал писем от мадам Ганской. Вернувшись в свое поместье на Украине, молодая женщина хранила молчание. Это молчание не только не охладило страсти писателя, но, напротив, распалило его. Но, возобновив пламенную эпистолярную историю, он продолжил осаду графини Гидобони-Висконти. Крепость вскоре сдалась, к огромному удовольствию обоих партнеров, достигших почти полной физической близости. Прекрасная англичанка даже дала новому любовнику дополнительное доказательство любви, поручив ему поехать в Турин представлять интересы своего мужа в деле о наследстве. Естественно, он должен был получить проценты от суммы, которую ему удалось бы выручить. Этой перспективы оказалось достаточно, чтобы он покинул Париж и, таким образом, скрылся от своих кредиторов.
По возвращении его ждало печальное известие: 27 июля 1836 года Лора де Берни скончалась от болезни сердца. Это сообщение потрясло Бальзака. К его горю примешались угрызения совести, что он был вдали от нее и не смог прийти на помощь своей любимой в последние минуты жизни. Именно тогда Лора звала его к себе, но он в это время трясся по дорогам Италии. Его также не было в Париже и спустя два года, когда умирала Лора д’Абрантес. Женщина, вызывавшая в нем такую страсть и разделившая ее, закончила свою жизнь в полной нищете и абсолютном одиночестве.
Рана от утраты Лоры де Берни еще долго бередила его сердце. Но одновременно с этим он старался любой ценой вернуть доверие польской любовницы. За два года их отношения серьезно пострадали, но на это были веские причины. Через одну из своих теток, которая жила в Париже, Эвелина была в курсе многочисленных любовных похождений своего любовника, и это порождало гнев в сердце ревнивой женщины. На какое будущее она могла надеяться с человеком, который, казалось, получал дьявольское удовольствие от увеличения своих долгов, бросаясь во все более утопические авантюры? Последней из них была попытка выращивания ананасов в саду домика близ Парижа, заняв, естественно, деньги на его покупку. Климат парижского региона, равно как и положение участка, на котором гости с трудом удерживали равновесие, настолько он был наклонным, не смогли развеять его иллюзий. На сей раз он был убежден, что фортуна повернется лицом к его сказочным плодам. Но выпавший крупными хлопьями снег положил конец новым химерам.
Внезапно, перед лицом постоянных неудач, к которым добавилась и смерть Лоры де Берни, он почувствовал усталость. Больше, чем когда-либо, ему захотелось иметь рядом женщину, найти успокоение в любви. Именно в этот момент Эвелина Ганская обвинила Бальзака в легкомысленности и лицемерии. Эти обвинения возмутили Оноре: хотя они и не были безосновательными, но он был настолько наивен, что никогда не видел своих ошибок и считался только с пылкостью чувств.
