Если поэт заслуживает того, чтобы его внесли в первые строки списка «великих любовников», то только потому, что после довольно-таки благочестивой юности до самого последнего дня его жизнь была усеяна «случаями». Эти случаи стали происходить уже с первых лет связи с Жюльеттой, но его страсть к ней всегда оказывалась сильнее увлечений. Первыми, кому посчастливилось быть облагодетельствованными этим великим человеком, были, естественно, актрисы, они, если можно так выразиться, всегда были у него под рукой… Так, во время постановки «Лукреции Борджиа» мадемуазель Жорж в ходе репетиций поглядывала на автора любовным взглядом. Хотя она была и немолода, но разве ее былая любовная связь с Наполеоном не обеспечила ей репутацию вечно молодой? Когда ставилась пьеса «Анжело, тиран из Падуи», ревность Жюльетты стала вызывать Мари Дюрваль. Потом была танцовщица из Оперы мадемуазель Лирон, и мадам Герар, ее личная модистка, которую Жюльетта подозревала в том, что та поднималась по тайной лесенке, которая вела прямо в рабочий кабинет мэтра. Это было очень практичное сооружение, и им пользовались весьма часто. Согласно существовавшему тогда обычаю, мадемуазель Лирон заслужила от своего восторженного поклонника такие стихи:
Меня послушай, балерина. Наш Господь велик,
Он сотворил и чистую зарю, и твой прекрасный лик,
И все, что может счастье принести, девица.
Одновременно с этим Виктор, уже давно не заботившийся о своем элегантном виде, чтобы понравиться служительнице Терпсихоры, стал много времени посвящать своему внешнему облику. И за это удостоился насмешек Жюльетты: «Тото
[18] затягивает пояс, как гризетка, Тото завивает волосы, как подмастерье портного. Тото похож на манекен. Тото просто смешон».
Потом настала очередь познать прелести потайной лестницы светской даме Эдме де Женетт. Во время первого свидания партнеры слишком кокетничали: Эдма протестовала и говорила, что она честная женщина, но оба знали, чем все закончится. Письмо Гюго к этой даме не дает нам ни на секунду усомниться в дальнейшем развитии событий:
«Однажды утром в мою комнату вошло красивое создание, оно позволило мне сжать ее руки, потом ушло, оставив меня во власти очарования, химер и догадок. Сегодня эта тень стала реальностью, видение превратилось в женщину. Она сообщила мне свое имя и попросила подарить что-нибудь на память. На память! Я бросаю к ее ногам все мои мечтания относительно нее, она может забрать все, что пожелает».
Нетрудно представить, что именно она выбрала… Известная трагическая актриса Рашель
[19] тоже вкусила запретного плода благодаря потайной лесенке. Как достойная представительница классического театра, она долгое время представляла романтическую драму, но когда театр «Комеди Франсез» вписал в свой репертуар пьесу «Лукреция Борджиа», она великолепно в ней сыграла. По окончании спектакля, как рассказывает нам Арсен Усей, бывший в то время администратором театра, Виктор Гюго сжал в объятиях Рашель, как будто он обнимал поэзию… «Будьте осторожнее, – сказала она ему, – вы рискуете понять, что я женщина!»
Он это понял и присоединил актрису к списку своих побед, что дало несчастной Жюльетте новый повод для огорчения. В доме на площади Руаяль никого не принимали, равно как не принимали гостей и в квартире на улице Тур-д’Овернь. Но и там была возможность тайно пройти в его комнату, которую он описал в очаровательных стихах:
Смеется нагая Венера в алькове моем
Под бархатом ярким, покрытым чудесным шитьем.
На стенах картины. В лубочном написаны стиле.
Но разуму лучше в таком удивительном мире.
И, птице подобен, манимой в чужие края,
На крыльях тихонько в край снов он уносит меня.
Актрисы, графини, замужние женщины были далеко не единственными посетительницами этой волшебной комнаты: туда приходили и любезные создания, не отличавшиеся строгостью нравов и добродетелью. Виктор, будучи благодарным и нелицемерным человеком, выражал им свою признательность. И на это у него были все основания: «Мужчины, которые заняты работой, вынуждены по причине нехватки времени брать первых попавшихся женщин, тех, кого называют грязными, безумными, куртизанками, запятнанными, опозоренными, падшими. Но в этих созданиях живут женщины. В их душах можно встретить деликатность, чистоту, бескорыстность, благородство, смелость, настоящую любовь, истинную добродетель. В них столько же сердечности, душевности и ума, сколько и в светских женщинах. Открытости в них больше, но зато намного меньше стыдливости».
Как ему было не чувствовать некоторую слабость к куртизанкам? Разве до встречи с ним Жюльетта не была одной из них? Разве не любовь к поэту возвысила ее? «Никакая грязь не замажет частицу божью», – написал он. Он не пропускает ни одной возможности обратиться за услугами к этим «падшим женщинам», которых он вознаграждал по заслугам: господин Гюго всегда считал своим долгом помочь людям, живущим в нищете…
В течение многих лет, предшествовавших государственному перевороту 1851 года, после которого поэт стал легендарным изгнанником, Виктор пользовался большим спросом: посредственная актриса Жозефина Фавиль, осужденная за воровство Элен Госсен, прекрасная незнакомка «готова на все» Натали Рену, авантюристка Лора Депре, совладелица «Комеди Франсез» Сильвани Плесси, выдававшая себя за виконтессу мадам дю Валлон. Не забудем упомянуть о «синем чулке» Луизе Коле
[20], очень внимательно следившей за карьерой Виктора, и еще об одной великосветской даме, мадам де Жирарден, искавшей утешения у великого человека от похождений своего муженька, всемогущего хозяина газеты «Пресса» Эмиля де Жирардена
[21]. Тому не повезло с Гюго, поскольку его тогдашняя официальная любовница, одна из самых ярких светских львиц того времени, Эстер Гимон решила внести Виктора в список своих побед над очень известными личностями. Несмотря на то что ему было прекрасно известна бурная жизнь красотки, Виктор с горячностью откликнулся на ее предложение: «Когда я смогу очутиться в Раю? Может, в понедельник? Хотите, во вторник? Вам подойдет среда? Вы опасаетесь за пятницу? А вот я опасаюсь опоздать». И начиная со следующей пятницы Виктор Гюго встал в длинную очередь воздыхателей Гимон.
