И. Л. Янышев первым в России заложил основы нравственного богословия как науки и дал толчок к ее развитию
[506]. До него эти построения не носили научного характера, а более походили на справочники, где были механически собраны все библейские и святоотеческие тексты по тому или иному вопросу.
В Западной Европе нравственное богословие от догматического отделилось еще в 1577 г. благодаря протестантской этике реформаторов
[507]. В России первые попытки таких сочинений связаны с именем Феофана Прокоповича в его пору ректорства в Киевской духовной академии (1711–1715)
[508].
Напомним, что в догматическом богословии дается систематизированное изложение догматов Православной Церкви, первые девять из которых приняты на I–II Никео-Цареградском Вселенском соборе (IV в.) и сформулированы в Символе веры
[509]. Догмы – это лишь верования, источником которых является мистический опыт человека. Они играют важную, но не решающую роль в церковной жизни. Нравственное же богословие – это учение Церкви о сознании и поведении человека в рамках христианской истины и морали. Если догмы определяются коллегиально на Вселенских соборах и принимаются без условий, то нравственность – это индивидуальный, внутренний труд каждого отдельно взятого индивидуума. Это субъективное дело, и оно всегда персонифицировано.
В основу своей системы нравственного богословия отец Иоанн положил евангельские заповеди, учение Нила Сорского, Дмитрия Ростовского, Тихона Задонского и др. Например, учение о свободе воли, о благодати, подвергнутые Янышевым психологическому анализу, в его устах получили новую, оригинальную трактовку.
В течение ряда лет отец Иоанн тестировал свою систему в виде лекций в духовной академии. Позже его публичные выступления перед студентами были собраны и опубликованы в журнале «Православное обозрение» (1886) под названием «Православно-христианское учение о нравственности». В 1887 г. эти же лекции под тем же названием издал отдельным томом ученик Иоанна Леонтьевича профессор Казанской духовной академии Александр Федорович Гусев (1842–1904), а в 1906 г. их переиздал сам И. Л. Янышев.
В чем же заключалось основное кредо отца Иоанна и в чем был секрет его популярности и высокого авторитета у мирян и духовенства? Прежде всего в христианском вероучении протоиерей Янышев искал ответы на все острые и актуальные вопросы, поставленные самой жизнью, особенно современной ему эпохи правления императора Александра II. Его даже называли «истолкователем с церковной кафедры великих дел этого царствования»
[510].
Будучи человеком абсолютно монархических взглядов, в своих проповедях отец Иоанн не раз отмечал, что «в деяниях нынешнего царствования видно одно намерение: пробудить в каждом из русских подданных сознание его нравственного достоинства и долга, и чувствуется одно желание: дать каждому подданному возможность свободного участия в созидании общего блага»
[511].
Однако не все проповеди служили только дифирамбом правящему режиму. Были и обличительные речи, и многие из слов отца Иоанна до настоящего времени звучат удивительно актуально. Например, в «Слове на 19 февраля», произнесенном отцом Иоанном в 1880 г. в Исаакиевском соборе в день торжества 25-летия царствования царя-освободителя Александра II, из уст священника звучал настоятельный призыв русскому народу к покаянию. Причем эти слова не были лишь дежурным оборотом речи, так часто звучащим с церковного амвона. «Никогда еще в новом периоде русской истории христианские начала так глубоко не проникали собою в государственный строй России, как в нынешнее царствование, – говорил отец Иоанн, – и никогда еще в русской истории злодейские покушения против жизни помазанника Божия не были так дерзки и упорны, как в истекающий год этого двадцатипятилетия»
[512].
Далее он стал развивать мысль о том, кто виноват в покушении на цареубийство, и пришел к неутешительному выводу, что не кто иной, как сам же русский народ, и повинен, вернее, «те из нас, для которых тоже нет ничего священного ни на земле, ни на небе; которым нипочем безнаказанно унизить, оскорбить ближнего, оклеветать его доброе имя, хищнически воспользоваться его трудом или общественным даже достоянием, опозорить его семейную честь, беззаконно нажить и бросить детей на воспитание чужим людям, поглумиться над мнимою простотой тех, которые говорят о каком-то страхе Божием, о церкви, о вечности – и при всем том считать себя честными гражданами»
[513].
Иными словами, проповеди Янышева звучали не как отвлеченные, абстрактные умозаключения, а как повод христианину еще раз заглянуть в свою душу, спуститься в собственную «преисподнюю». Именно там гнездились все грехи и пороки, все несчастья окружающей жизни.
Обращаясь с церковной кафедры к молящимся, отец Иоанн спрашивал у каждого из них: «Разве у нас мало таких полноправных граждан, которые считают труд в поте лица уделом только бедности, честность и бескорыстие – глупостью, целомудрие – предметом насмешек или причиной болезней, расточительность и разврат – похвальным удальством, слово же самого Бога и веру во Христа – предрассудком невежественного духовенства и простых людей. […] Мы дышим этим злом и распложаем его вокруг себя всеми теми начинаниями и действиями, во всех тех видах время препровождения, при котором наша душа не озаряется сознанием ее вечного назначения, верою в Триединого Бога и памятью Его ясных и непреложных заповедей»
[514].
