По дороге из Петербурга в Петергоф часто встречались голштинские гусары, которых Петр высылал, чтобы выследить движения государыни, – о чем он уже имел сведения; их всех захватывали, равно как и всех лиц, которые находились при Петре и покинули его в ночь его поездки в Кронштадт.
В числе этих лиц был вице-канцлер князь Голицын, посланный Петром к Екатерине с письмом, в котором император отдавал себя в ее волю. Голицын в открытом поле принес присягу Екатерине; на половине пути, в продолжение которого не раз приходилось делать остановки, чтобы дать отдых войскам, курьер привез известие об отплытии Петра в Кронштадт. А так как об экспедиции Талызина не было еще никаких известий, то и боялись, как бы Петр, найдя доступ в Кронштадт прегражденным, не вздумал направиться водою же в Петербург и не явился бы к народу.
В виду этого опасения было решено, чтобы Панин верхом, в сопровождении двадцатичетырех кавалергардов, вернулся в столицу, следуя при том все время вдоль левого берега Невы, чтоб иметь возможность наблюдать за каждым проходящим судном. Невдалеке от города он заметил одно судно, которое постоянно держалось противоположного берега. Он крикнул плывшим на нем, чтобы судно перешло к другому берегу.
Какой-то человек, по-видимому, встал на судне и отвечал, что он не смеет приблизиться. Ответом усилилось подозрение; но когда этого человека разглядели пояснее, то он оказался талызинским адьютантом. Он сообщил, что Петр пытался было войти в Кронштадт, но не был принят, а что посланный генерал Девиер арестован.
Панин беспрепятственно вступил в город. Там все было спокойно. Между тем Екатерина прибыла в Петергоф, откуда и отправила Петру ответ на его письмо, присланное с вице-канцлером Голицыным. Екатерина потребовала от Петра формального акта отречения от престола, каковое и было им написано собственноручно. Она указала ему самые выражения, которые следовало употребить. Петр написал акт своею рукою и был препровожден из Ораниенбаума в Петергоф в одной карете с своею любимицею Воронцовой и еще с двумя другими лицами.
Панин возвратился в Петергоф ранее прибытия Петра. Солдаты так были возбуждены против сего последнего и его любимицы, что Панин принужден был сам собирать людей, чтобы составить батальон в триста человек, который и был расположен четырехугольником вокруг павильона, где поместили Петра. Такую предосторожность необходимо было принять, чтобы отвратить пьяных и усталых солдат от возможности покушения.
Петр, уже отказавшись от престола, просил как милости, чтоб ему оставили графиню Воронцову. Панин должен был видеться с ним в эти минуты. Он говорил мне об этом в следующих словах: «Я считаю несчастием всей моей жизни, что принужден был видеть его тогда; а нашел его утопающим в слезах». И пока Петр старался поймать руку Панина, чтобы поцеловать ее, любимица его бросилась на колени, испрашивая позволения остаться при нем.
Петр также только о том и просил и ни о чем более, даже не просил о свидании с императрицею. Панин постарался поскорее уйти от него. Он обещал принести ему ответ Екатерины, но послал ответ через другое лицо. Ответ последовал отрицательный. Петра, в сопровождении двух офицеров, посадили в карету и повезли в Ропшу.
Вот рассказ, слышанный составителем этой записки от министра и обер-гофмейстера Панина. Его любимицу посадили в дормез, чтобы никто не мог видеть ее, и отправили в Москву. В настоящее время она замужем за Полянским.
[191]
Запись современника о кончине Екатерины Великой
[192] и воцарении Павла Петровича
1796 года ноября 5-го дня (в среду) в 9 часов ударил паралич Государыню Екатерину Алексеевну II так сильно, что всех лишилась чувств. После сего жила еще 22 часа, т. е. до 7 часов попопуночи 6 ноября, в котором преставилась, быв во все сие время без языка. Потом оказались опять жизненные чувствия: последовало сильное трясение тела, страшные судороги, корчение, что продолжалось до 9 часов пополудни, в котором совершенно уже не стало никаких признаков жизни.
7-го ноября. В ночи учинили присягу полки гвардии, а поутру и все присутственные места Государю Павлу Петровичу Императору Всероссийскому.
Великие князья пожалованы гвардии полковниками, Александр Павлович Семеновского, Константин Павлович Измайловского, Николай Павлович Конно-гвардейского, а сам Государь остался полковником одного Преображенского.
Учреждены 7-го ноября два Аннинские ордена, на шею и в петельку кресты.
8-го, когда анатомили тело Императрицы, то нашли в желудке два камня чрезвычайной величины, а по вскрытии черепа – большую лопнувшую жилу.
10-го ввел сам Государь полк своих черноногих солдат и поздравил их гвардию. Жаловал многих офицеров орденами святой Анны.
Отпечатаны дела светлейшого Зубова, и дана ему прежняя власть в рассуждении его должности, которую имел во время Государыни Екатерины Алексеевны.
11-го. Дал своим черноногим те же чины сообразно гвардейские, которые имели в своем полку. Бурцева – капитана, давшего известие о болезни Государыни, Государь пожаловал за то в подполковники и тысячу рублей награждения.
Дана лента Андреевская со звездою бриллиантовою митрополиту Гавриилу, а архиерею Казанскому – Александровская.
22-го ноября перенесено тело Государыни из тронной в большой зал на катафалк.
25-го ноября коронован Петр Третий в Невском монастыре, быв 34 года в земле. Шествие туда и обратно было весьма великолепно, но в трауре. Маршалы и обер-гофмаршалы сидели с своими жезлами на колесницах и в богатых фаэтонах.
