– Ш-шаги. И з-запах… – неожиданно начала заикаться девушка и вдруг натурально всхлипнула. – Егор, это правда ты? Я не брежу?!
– Да я, я. Сейчас подойду к тебе – только обойду машину. – Я споткнулся о что-то мягкое, судя по отсутствию ответной реакции – труп. – И Ирис тут. Это она стреляла.
Последняя фраза вырвалась у меня совершенно автоматически – и заставила досадливо скривиться. Вот ведь… уже и пытаюсь вину на подопечную переложить, молодец, блин. Ещё раз запнувшись, я наконец-то вспомнил про компьютер в руке – и стал подсвечивать себе дисплеем.
– Видишь меня?
– Вижу… вижу! – Мамедова вынырнула из темноты – и сразу же вцепилась в мой халат, едва не заставив выронить источник света. – Живой!
– Живой, живой. – Я неловко приобнял старшеклассницу, стараясь не уронить с плеча «собаку». – А ты какого ожидала? Мёртвого?
– Я думала, умерла. Тихо, темно… твой призрак пришел за мной… – сообщила мне в плечо Светка, не разжимая рук.
– Ясно. – Только теперь я сообразил, что моя однокашница была здорово не в себе. – Мы живы, всё хорошо. Идем, нужно уходить отсюда. Там ещё Жаргал…
– Подождите…
Незнакомый голос в темноте, когда вокруг только трупы, уже сам по себе по эффекту был не хуже выстрела под самым ухом. Если бы не Светка, всё ещё цепляющаяся за меня, – ей-ей полоснул бы очередью на звук, – а так только дёрнулся. Зато у моего автономного оружия таких проблем не было.
– Стой!!!
К счастью, андроид опять корректно обработала команду без личностного обращения. А я – достаточно накрутил себя, чтобы отдать приказ не раздумывая ни мгновения. Вовремя: в быстро светлеющем сумраке я разглядел Ирис, уже успевшую спрыгнуть и прильнувшую к дороге, наведя автомат на кого-то под днищем броневездехода… Стоп, свет?!
– Не стреляйте… пожалуйста, – попросил тот же голос. Женский. Я выдохнул и убрал палец от спускового крючка, а «собаку» опустил. Даже не заметил, как успел оттолкнуть Мамедову. Впрочем, та тоже не обратила внимания на мои действия: сначала с недоверием на лице уставилась на машину, а потом с невнятным возгласом кинулась помогать выбраться из-под днища женщине… молодой женщине с растрёпанной косой и в «степном» камуфляже. Перепачканное тёмными разводами лицо, чуть раскосые, удивительно-голубые глаза – определённо я уже видел её. Дважды: в бинокль – именно она заметила наше наблюдение из кафе в «Монголии», и несколько минут назад – метавшей шаровую молнию.
– Егор, это Анна! Та самая! – радостно сообщила мне одноклассница, вцепившись в принцессу точно так же, как до этого в меня… и осеклась, проследив за моим взглядом. Заклинание, созданное выжившей магессой, вышло на режим – и в его неестественно-чётком свете без теней мне открылась картина боя… или, скорее, бойни. Я на негнущихся ногах сделал несколько шагов, машинально переступая через лужи крови и наклонился над Хонгурзул. Посреди буквально растерзанных, разорванных и разрубленных тел, Красный Тюльпан Монголии казалась просто прилёгшей отдохнуть – если бы не рукоять десантного ножа под левой грудью. Мгновенная смерть. Остальным повезло меньше.
Ми-8 после штурмового захода сбросил десант – вот почему был открыт люк. Броня внедорожника оказалась достаточно хороша, чтобы удержать пробившие один борт снаряды внутри машины, и успевшие укрыться за ней выжили… и прожили ещё чуть-чуть. Их было всего шестеро, десантников из вертолёта, шесть человек в форме ВДВ ВС Империи, в этот раз при знаках различия. И эти шестеро за двадцать секунд до вмешательства Ирис буквально разорвали всю свиту принцессы, потеряв, правда, в рукопашной двоих – одного забрал с собой мужчина-телохранитель, второго зарубила не иначе как чудом успевшая выхватить меч Солонго. Наверное, она всё же была хорошей мечницей, наша физкультурница, не зря её Найдакова потащила на представление Анне… Остальные даже оружие развернуть не успели, – а некоторые и просто повернуться лицом к своей смерти. А потом до места схватки добралась Ирис – и уничтожила нападавших с методичностью боевой машины, которой и являлась. Выстрелами в головы.
Среди «камки» двух разных цветов пестрели нарядные ткани яркой праздничной гражданской одежды – но подходить и смотреть я не стал. Только, повинуясь какому-то глубинному порыву, закрыл глаза погибшей лучнице. Потом обернулся к принцессе. Встретившись со мной взглядом, та вздрогнула.
– Фёдор… мой хранитель… швырнул под днище, крикнул не двигаться, когда шум винтов… я… дальше не видела…
– …Уходим. – Больше ничего произнести не получилось.
Не важно куда – только бы не видеть этого. Не видеть – и хоть ненадолго забыть. Забыть, отчего так пусто в груди – и в голове.
* * *
Вертолёт упал удачно. Не успел набрать высоту, ударился не о землю, а о дом, который затормозил падение… пилотов это, правда, не спасло. Зато винтокрылая машина с раздавленной всмятку кабиной не загорелась, ярким маяком демонстрируя неполный успех попытки убить дочь Императора. Я не выбирал направление движения – просто свернул на ближайшую улицу, лишь бы отойти от завала тел, а геликоптер действительно не успел толком ни взлететь, ни набрать скорость после выброски десанта. Тихий звук за спиной заставил меня обернуться – до этого я даже не полюбопытствовал, пошли за мной спасенные девушки или нет. Пошли. И теперь блондинка во все глаза смотрела на погибшую машину. Я подошёл, дотронулся плеча что-то беззвучно шепчущей одноклассницы, и – как будто включили звук.
– Номер, – сказала Светлана Мамедова, дочь генерала, командующего учениями на Полигоне. – Это «разъездной» вертолёт моего отца.
31
В очередной раз за этот бесконечный день – во второй, в третий? – ко мне вернулась способность соображать. Или это и есть пресловутое второе (или третье) дыхание? В этот раз головная боль была просто дикой, а от навалившейся слабости я едва не упал там же, где стоял. Боль физическая отвлекала, мешала соображать, – но гораздо меньше, чем вид улицы, заваленной телами и залитой кровью: впечатления от событий пятиминутной давности как будто остались за стеклом, посерели. Словно прошли не минуты, а дни или даже месяцы. Вот только череп как будто в тиски зажали, и сжимают… Как я понимаю, таким образом организм отчаянно намекает, что в следующий раз после эмоциональной перегрузки я просто свалюсь в глубокий обморок – надолго, и спасибо, что не с инсультом. Думаю, уже свалился бы, если бы не биологический возраст: шестнадцать лет, пик формы, как ни крути. Повезло… Повезло? К шайтану такое «везение»!
– За мной. Мы уходим. – Для верности я ухватил всё ещё пялящуюся на обломки вертолёта Мамедову за локоть. Удивительно, но она послушно сдвинулась с места, только ещё некоторое время выворачивала шею, пока место аварии не скрылось за поворотом на перекрёстке. – …А теперь кто-нибудь может мне сказать, что за х… хрень тут происходит?
Принцесса Анна вздрогнула, затуманенный взгляд обрёл осмысленность… и тут же налился непередаваемой болью – не телесной, душевной.
