По уставу, во время дежурства командир расчёта развернутой в боевое положение системы ПВО ближнего радиуса действия должен был сидеть в кабине вместе с остальными, однако, даже с распахнутыми настежь люками, втроём внутри довольно быстро становилось нечем дышать: разумеется, проклятая система кондиционирования в очередной раз сдохла именно во время учений. Маму её за ногу. А теперь вот, похоже, начал сбоить радар захвата цели.
– Наливайко, что там у вас? – спросил он, забираясь в люк и заглядывая своему второму дежурному через плечо.
– Бисовщина якая! – ругнулся светловолосый двухметровый детинушка, скрючившийся на месте оператора ракетного оружия. – От мигнёт и сгинет… и ничего. НЛО погано!
– Ты это, не выражайся на боевом посту, боец, – хмыкнул младлей. – Неопознанность объекта не есть достижение противника, а наша недоработка…
В этот момент опять мигнуло синим – судя по яркости, значительно ближе, а на мониторе Накаты-японца вновь возникла точка цели. В следующую секунду дисплей радарной станции побелел от помех, а управляющий компьютер разразился громким писком.
– Чёрт! – Скворцов буквально влетел за свой пульт. – Активные помехи! Щит-два, щит-четыре, у нас противник! Пеленг сто восемьдесят…
– Нет связи, тайчо! – перебил со своего места японец-связист. – Нет данных с Щита-три!
– Нас глушат. Рыбы
[106], мать вашу, проснитесь уже! – воззвал в пустоту младлей, со всей возможной скоростью колотя пальцами по сенсорной клавиатуре и одновременно уходя в лёгкий, очищающий сознание транс. Радарный комплекс «Панциря» был спроектирован таким образом, что мог быстро и хаотично менять каналы приёма и передачи, уходя от направленного глушения, и через несколько секунд ему это выполнить удалось. Вроде бы.
– Это ещё что так…
> Множественные неидентифицируемые отметки
Согласился с командиром командный компьютер комплекса ПВО.
– Лейт! – отчаянный крик Наливайко наложился на грохот уже не раската молнии, а явного взрыва… множества взрывов. – Там!
Машинально проследив за рукой оператора, Скворцов упёрся взглядом в открытый люк… и увидел зарево, мерцающее отдельными вспышками и встающее над горизонтом.
– Склады боеприпаса… – опознал офицер, не глядя переводя мобильную точку ПВО в боевое положение. Холодом обжигавшее понимание, что происходящее не может быть учебной тревогой, от большого ума устроенной командованием не участвующим в учениях зенитчикам, уже никак не сказывалось на работоспособности адепта Второго Пути. Сейчас самого Скворцова можно было легко сравнить с машиной, ещё одним элементом прицельного комплекса, дополняющего радары и инфракрасные сенсоры «Панциря». И этот комплекс сработал.
– Все из машины, – коротко приказал младлей, чётким движением сдёргивая невысокого, как и все островитяне, Накату с рабочего места и толчком выкидывая в раскрытый люк. Гораздо более массивный, его коллега с воистину медвежьей грацией покинул борт со своей стороны совершенно самостоятельно. Отлично. Прыжок. Перекат.
Уши заложило и, подчиняясь даже не предчувствию, а какому-то дремучему инстинкту, лейт повернулся спиной и к ВПП, и к зареву взрывов. И увидел. Словно сама ночь вдруг сгустилась, обрела плотность, собираясь в считанных метрах над землёй – в «мёртвой зоне» для орудий и ракет комплекса – в чёрный кристалл смутно-узнаваемых очертаний… и на вершине этой фигуры зажёгся ярко-синим сиянием единственный глаз. Зажёгся – и с рёвом, болезненно отдавшимся в голове, выплюнул сияющий «луч», прошедший точно над машиной ПВО, едва не касаясь задранных в небо пушечных стволов. Этот «луч» был такой силы, что тёмное нечто откинуло назад, а на кабине «Панциря» потекла и запузырилась вскипевшая краска, а через секунду самопроизвольно сработали двигатели двух выставленных в боевое положение зенитных ракет. К счастью, снаряды к пушкам в зарядных ящиках с честью выдержали испытание и не детонировали, а люди успели покинуть враз превратившуюся в душегубку машину – лезвие пламени пропало так же быстро, как и возникло, а его источник канул в ночи. Командир расчёта медленно повернулся, усиленно моргая слезящимися, как после пойманного «зайчика» электросварки, глазами: на месте шести тяжёлых, уже заправленных ночью военно-транспортных «Журавлей» поднималась многометровая стена огня.
Долгин Василь
Полигон, штабной комплекс, офицерский гостиничный корпус
– Не ожидал, – честно признался Мамедов, растирая запястья, словно браслетами окольцованные жёлто-бурыми полузажившими синяками.
– Я казак, – сообщил Василь, аккуратно вводя тонкое лезвие клинка в зазор между половинками ножных кандалов. – Лихие кавалерийские налёты окончательно потеряли актуальность ещё до конца Великой Войны. Пришлось нашему брату… сосредоточиться на другой части своих умений. Тяжело, понимаешь, дотянуться шашкой до самолёта в небе или пробиться к танку лобовой атакой…
…Концентрация. И в нужный момент, когда весь мир сжимается до острия оружия – резкий удар. Знаменитый «казачий мах», когда удар рассекает и щит, и панцирь, и кольчугу под ним – его ведь, на самом деле, всё равно с каким лезвием применять…
…Металлический запорный прут в палец толщиной выпал из паза оков двумя аккуратными половинками. Генерал-майор с показным кряхтением согнулся, освобождая ноги, и Долгин едва удержался от многозначительного хмыка: в исполнении адепта Пути Воина, неустанно занимающегося саморазвитием вот уже пятый десяток лет подряд, представление «я слишком стар для всего этого» смотрелось плохой актерской игрой. Хм, надо же, у кого-то лицедейского таланта может быть ещё меньше, чем у него.
– Что будем дальше делать, Василь? – генерал-майор задумчиво взвесил на руке раскрытые кандалы.
– Лично мне нужно добраться до ближайшего места, откуда можно позвонить в Петроград, – с намёком произнёс капитан полиции, чуть не поперхнувшись от неожиданного вопроса. – А почему…
– Потому что я вот знаков свыше как-то не получал, – с немного неуместным весельем отозвался Карим и с грацией большой кошки вскочил на ноги. – Оттого составлю-ка вам компанию, пожалуй. Мне тоже найдётся с кем в столице поговорить… И не только в северной. Кстати, может, уже на ты?
Долгин медленно кивнул, новым взглядом рассматривая своего… гм, оказывается, попутчика. Мамедов скупыми и экономными движениями разогревал мышцы, с лица его не сходила мечтательная и одновременно недобрая ухмылка. Выглядело примерно так, как будто какой-то весельчак нарисовал на движущемся танке улыбающуюся рожицу.
– Хорошо… Карим, – с некоторым усилием выдавил из себя Василь, вдруг вспомнив, как он меньше полусуток назад поиздевался над генералом – исключительно для пользы дела, конечно, но всё равно. Сейчас бы десять раз подумал – от военного волнами расходилось ощущение физической силы и желания оную силу на ком-нибудь применить. – Сначала нужно убраться отсюда – из здания штабного комплекса и с Полигона вообще. После такого… фейерверка у нас есть немного времени, пока нас не захотят проведать. Предсказатель из меня тот ещё, но…
