— Мамочки! — воскликнула она. — Кажется, я жду ребенка!
От радости она совсем потеряла голову, выбежала из пещеры на снег и крикнула во все горло:
— Ромуальд, мы ждем ребенка!
Когда еще немного похолодало, она перестала ходить к ручью за водой, а просто отламывала по утрам сосульки с потолка и растапливала в котле. Все дрова, которые она нарубила осенью, она занесла в пещеру, завесила вход розовым стеганым одеялом, а сама надела шубу госпожи Штольценбрук. И было у нее всего четыре дела: топить печку, есть, спать — и вязать. Она вязала кофточки и штанишки, связала даже чудесный спальный мешочек. Она поддерживала огонь, и он больше не гас. По утрам она ела буковые орешки, в обед — ежевичное варенье, вечером — лесные орехи, и один раз в неделю у нее был разгрузочный день. Ах да, вот еще что: она отмечала дни на календаре. Двадцать третьего декабря она постирала платья и развесила их у огня. Закутавшись в шубу, она подмела в пещере пол и вымела из углов паутину. За пещерой она срубила малюсенькую елочку, поставила ее на стол и украсила одной свечкой.
В канун Рождества она надела свежевыстиранное платье, подкинула в огонь толстое полешко, зажгла свечу, закопалась в листвяную постель и стала смотреть на маленькое пляшущее пламя. Незаметно она запела «Рождество Христово, ангел прилетел…»
— и подумала о Грабше. Она так соскучилась по нему, что вдруг набралась решимости, вскочила с постели и обула ботинки.
— Мне сейчас все равно, — громко объявила она. — Мне надо к нему! А может быть — может быть, меня посадят прямо к нему в камеру?
Снега насыпало по колено. Каждый шаг давался Олли с трудом. Она дошла до болота. Его тоже засыпало снегом, и Олли не понимала, куда ступить, чтобы перейти на ту сторону. А проверять, достаточно ли промерзла трясина, чтобы по ней ходить, она не решилась. Поэтому она развернулась, доковыляла до пещеры, упала на кучу листьев и накрылась шубой с головой.
Приковать его к снежному плугу!
Грабшу больше повезло в канун Рождества. В камере у него было тепло и сухо. Капитан Штольценбрук, на Рождество всегда благодушный, послал подчиненных спросить, какую еду разбойник желает на праздник.
— Пол-оленя на вертеле, — ответил Грабш, не задумываясь. — С салатом и кнедликами. И на десерт торт с кремом.
Нагловатый заказ, подумал капитан полиции и дал разрешение на жаркое из кролика и шарлотку. Грабш, конечно, не наелся, но подкрепился достаточно, чтобы сразу после еды разогнуть прутья решетки и выглянуть на улицу.
Окно все равно было слишком маленькое, он бы в него не пролез. И ему пришло в голову пробить потолок. С потолком перекосилась и треснула крыша. Дьявольский грохот! Тотчас в камеру сбежались трое полицейских, а Грабш уже выбирался по обломкам на крышу тюрьмы.
Подняли общую тревогу, разбойника за ноги стянули на пол, а потолок и крышу починили в спешном порядке. Грабша в наказание опять посадили на хлеб и воду. А капитан Фолькер Штольценбрук пригрозил:
— Я вас заставлю слушаться, да я вас!..
— А не дождешься, — отвечал Грабш.
Недели тянулись. Разбойник мерил шагами камеру и думал о своей Олли. На улице лежал снег. На окне за решеткой наросли длинные сосульки.
— А если бы мне дали оленя на вертеле, — вздохнул он, — я давно уже был бы дома.
В конце января снег валил три дня и четыре ночи — над Чихенбургской округой разыгрался буран. Когда погода наладилась, жителям пришлось прокапывать ходы сквозь сугробы. На улицах завалило и машины, и витрины магазинов. В школе отменили занятия. Объявили выходной на фабрике «Труд и Спрут», и ни один магазин не работал. Бургомистр велел чистить улицы специальным бульдозером. Но у того барахлил мотор. Пришлось всем мужчинам браться за лопаты. Улицы были длинные и широкие, уборка двигалась медленно, а мороз только усиливался.
— С такой скоростью мы не управимся и за неделю, — поделился бургомистр с капитаном полиции. — Может, вы что-нибудь посоветуете?
Штольценбрук тоже не знал, что делать. Он сбегал домой и посоветовался с женой.
Она сказала:
— Отцепите ржавый снежный плуг от бульдозера и впрягите в него Грабша. У него сил, как у дюжины полицейских.
— Не годится, — вздохнул Штольценбрук. — Грабш может сбежать.
— Надо приковать его, — сказала жена капитана. — С плугом в лесу не пройдешь, так что сбежит он самое большее до опушки.
Капитан посоветовался с бургомистром. Тот пришел в полный восторг.
— Наконец-то будет польза от хулигана! — сказал он.
Штольценбрук, проваливаясь в снегу, добрался до полицейского участка. Там он велел отпереть камеру Грабша. В ней было темно, хоть глаз выколи, окошко совсем завалило.
— Собирайтесь, Грабш, — проворчал он. — Пора на работу.
— Работать я не против, — довольно отозвался разбойник, — но только после еды. Сперва кормежка — потом дела. И конечно, верните мне сапоги.
Полетели приказы. Полицейские забегали во все стороны, разыскивая сапоги и еду.
— Дам тебе еще один совет, — сказала жена капитана Штольценбрука. — Не давайте ему еды, пока не прикуете к снежному плугу. А то он сбежит, как только проглотит первый кусок.
Поэтому капитан велел сначала принести цепь и приковать разбойника к плугу от бульдозера, а потом подвинуть ему еду, чтобы он мог дотянуться. Грабш в мгновение ока проглотил двух жареных поросят, целую супницу картофельного салата, головку швейцарского сыра и торт. А потом он, жмурясь от непривычного света, потащил плуг по улицам, отбрасывая снег направо и налево, а люди с лопатами только и успевали отскакивать. Жилы у него на лбу вздулись, мускулы напряглись. За ним тянулась ровная и свободная для проезда дорога.
— Замечательная мысль, — похвалил бургомистр капитана, который чуть не лопнул от гордости. — Думаю, теперь у нас всегда найдется работа для этого Геркулеса. Паровоз, а не человек!
Не пускайте Грабша в лес!
Пройдя главную улицу Чихенау из конца в конец, Грабш не свернул на соседнюю, а потащил снежный плуг дальше, к лесной опушке. Десять полицейских ухватились за плуг, пытаясь остановить его, но все напрасно. Нескольких постовых, преградивших ему путь, он бесцеремонно сдвинул на обочину.
— Я иду к тебе, Олли! — ревел он.
Но жена капитана полиции оказалась права: на опушке он остановился. Снежный плуг — штука широкая и в лесу между деревьями не пролезает. Заметив это, Грабш попытался разорвать цепь. Но ее выковал хороший кузнец, она выдержала бы и слона.
