Грабш галопом перебежал на ту сторону, вскинул на плечо Макса и понесся обратно. Макс так поправился, что разбойник чуть не падал под его весом. Полицейские скрепя сердце смотрели, как Грабш добровольно пришел и ушел. Они ворчали с досады:
— Как удобно было бы сейчас взять его!
Но капитан Штольценбрук сказал:
— Грабш — негодяй, но врать он мне ни разу не врал. А я не живодер.
— Сразу семеро детей — такого просто не может быть, — сказал один полицейский. Один из тех, кого Грабш швырял в сугроб из окна ратуши в День святого Николая.
— У Грабша все может быть, — вздохнул Штольценбрук.
Макс остолбенел, увидев семерых новоиспеченных дочек в морковной роще, и прошептал:
— Тут уж морские свинки совершенно ни при чем!
А потом передал капитану Штольценбруку по рации: «Как слышите, капитан? Все истинная правда. Объявить чрезвычайное положение. Срочно доставить из Чихау-Озерного бабушку Лисбет. Конец связи».
— Ах Макс, добрый человек из Чихенау! — растроганно приветствовала его Олли.
Макс улыбался до ушей.
— Поздравляю, Олли! Такое не всякому под силу. И главное — все здоровы!
И тут же принялся помогать Олли и семерым малышкам. Послал Грабша в подвал разводить огонь в печке под ванной, греть воду.
А на том берегу раздавались команды капитана Штольценбрука:
— Кругом — марш! Операцию по задержанию Грабша — отложить!
Сирены полицейской и пожарной машин стихали.
Макс собрал всех семерых детей, отнес в подвал, вымыл, принес в комнатку Олли и рядком уложил спать на сене. А Грабш тем временем вылил воду, набрал чистую и подложил дров, так что взметнулись искры.
Когда вода нагрелась, он перенес Олли из огорода в подвал и осторожно посадил в ванну. Как мило выглядывало ее личико из клубов пара! Он не удержался и прыгнул к ней в ванну.
— Ромуальд, ты что? — строго сказала Олли. — Не мешай, мне надо подумать. Нам нужны имена, семь имен девочек!
Думать вдвоем Грабш был не против. И они решили, что придумают семь имен из тех букв, которые есть в их собственном объединенном имени: Ромуальдолли. Грабш сказал, что ему нравится Рулада.
— Это что-то из оперы, — удивилась Олли. — Передавали по радио. Кажется, это когда поют очень быстро высоким голосом.
— Отлично, — сказал Грабш. — Пускай моя дочь будет шустрая и высокая. Рулада, так и назовем. Твоя очередь.
— Молли, — сказала Олли. — Мою маму так звали. Теперь опять ты! Грабш на минутку задумался и сказал:
— Лори.
— Ну нет, — покачала головой Олли, — это такое животное!
— Знаю, — согласился Грабш. — Мама рассказывала. Они очень мягкие, с большими глазами. Симпатяги. Так что я нарочно.
Следующую девочку Олли придумала назвать Ума, так звали актрису в одном фильме, который она смотрела в кино в Чихенау тайком от тетушки.
— Ладно, хорошо, — нетерпеливо перебил Грабш. — Моя очередь: Олди!
— Ромуальд! — возмутилась Олли. — Это не имя, а название магазина!
— Очень может быть, — развел руками Грабш. — Но именно так звали мою маму.
Возразить на это было нечего, и очередь вновь перешла к Олли. Она выбрала имя Римма — так звали одну подружку на фабрике свиней-копилок.
— Осталось всего одно имя, — сказала она. — Давай придумаем что-нибудь удивительно красивое. Ромуальд, постарайся.
Грабш глубоко задумался. Вдруг глаза его вспыхнули. Он облизнулся и с наслаждением произнес:
— Арлоль.
— Арлоль? — ужаснулась Олли. — Что это значит? Такого слова вообще нет!
— Тебе не угодишь, — обиженно буркнул Грабш. — Когда такое слово есть, тебе не нравится. Но когда такого слова нет, тоже не нравится! Человека можно назвать любым словом. Просто к имени нужно привыкнуть. Например, я бы тебя любил, даже если бы тебя звали Вонючка.
В подвал вошел Макс с Лисбет и Салкой на руках и посадил их в ванну к Олли с Грабшем.
— Олли, поднимайся скорей в свою комнату, — сказал он. — Семерка уже вся хнычет от голода. Я готов помогать во всем, но покормить их я не смогу.
Все семь имен решили оставить, и Олли по очереди приложила к груди Руладу, Молли, Лори, Уму, Олди, Римму и Арлоль. Пока сосала Арлоль, Рулада опять проголодалась и заревела. Олли охватила паника.
— Как же я все успею? — жаловалась она. — Покормить семерых, проследить за Салкой и Лисбет, приготовить еду Ромуальду и полить огород! Макс тоже за все время не получил ни крошки еды!
— А я уже сам себя накормил, — с набитым ртом прокричал в окно Макс. — Съешь одну редиску — и сыт. А если еще глотнешь молока морских свинок — то полон сил!
— Я тоже помогаю, — добавил Грабш, розовый от горячей ванны, обнимая Лисбет и Салочку, сидящих у него на коленях, и не сводя глаз с семерых близняшек. — И не забудь про бабушку Лисбет.
Олли воспряла духом: конечно, бабушка Лисбет, на нее вся надежда. И тут же услышала: на том берегу завыла сирена, а рация Макса, который был на огороде, ожила.
— Они доставили ее, ура! — сообщил он в окно. — Сходи за ней на тот берег, Ромуальд. Заодно и меня перенесешь. Пока сделано все, что нужно.
Он взволнованно попрощался, легонько пожав ручки даже семерым новорожденным, потом влез Грабшу на закорки. Разбойник вышел, Олли помахала ему в окно.
Ждать пришлось недолго, Грабш снова появился, держа на плечах бабушку Лисбет, обнимавшую петуха и двух кур. Она заперла свой домик, но домашнюю птицу пришлось взять с собой. Бабушку поселили в маленькой комнате. Ей вполне хватило там места. А так как она не любила сидеть без дела, то с упоением окунулась в суматошную жизнь Грабшей.
Неслыханные гости
Семерняшки Ромуальдолли росли не по дням, а по часам, особенно с тех пор, как Олли стала прикармливать их молоком морских свинок. Они исправно прибавляли в весе, крике и лохматости, удобряли огород, плакали, когда резались зубы, и учились ходить.
А старшие девочки? Лисбет научилась вставать на цыпочки и помешивать кашу в кастрюлях бабушки Лисбет, а Салка уродилась вся в папу: ростом она уже догоняла мать, и сил у нее было столько, что она запросто подкидывала и ловила Лисбет. Что бы ни делал Грабш, она все старалась повторять за ним. Например, научилась почти так же громко чавкать и рыгать. Олли тоже радовалась жизни. Муж ее перестал разбойничать, да это и не нужно было. В саду росли гигантские овощи и фрукты, осенью семья выкапывала гору гигантской картошки, а куры бабушки Лисбет превратились в великанскую породу и то и дело несли яйца размером с тыковку. Олли уже не отдавала семье все молоко морских свинок, а сбивала из него масло, делала творог и варила сыр. Пришлось Грабшу строить второй сарай для припасов на зиму и настоящий хлев морским свинкам.
