Когда Думченко добрался до правительственной коллегии по чрезвычайной ситуации, там шло бурное обсуждение. Выяснилось, что прямая железнодорожная двухколейка шла в Приморск и сворачивала там на юг в сторону Тамани, а вот к найденной Тумасяном авиабазе уходила секретная ветка, построенная еще немцами в сорок первом и достроенная нашими в сорок третьем и сорок четвертом годах зимой. Последний состав по ней прошел в пятьдесят третьем или пятьдесят четвертом, когда была закрыта база ГУМТО РВГК РККА
[37], оставшаяся после Великой Отечественной войны. Базу расформировали и закрыли вскоре после смерти Сталина. Ветку занесло песком, и только профиль насыпи напоминал, что там под травяным ковром и грунтом есть или должны быть рельсы. Соответственно все годы никто не менял ни рельсы, ни шпалы.
Представитель РЖД доложил, что ночью авральная бригада, прибывшая из Тимашевского депо, расчистила пути. Они пустили мотодрезину и укрепили разболтанные стыки, но уйти на Ольгинскую уже не успели. Поэтому ремонтная дрезина дошла до конца, но будет стоять в тупике, пока весь состав не уберут с путей. Обсуждался вопрос, что делать с зараженным поездом. Мнения начальников разошлись. С одной стороны, предлагалось все сжечь. Вместе с вещами. Так что визит главы Роспотребнадзора в коллегию оказался весьма кстати. Мнение заместителя Думченко в расчет брать не собирались, хотя она убеждала собравшихся, что живем уже не в прошлом и тем более не в позапрошлом веке и нет необходимости сжигать поезд. Достаточно пригнать передвижные дезинфекционные камеры и все пропустить через обработку паром. Но страх еще раз упустить опасную бациллу перевешивал.
— Огонь! Только огонь! — бубнил в микрофон представитель Министерства транспорта и добавлял: — Что нам, жалко эту рухлядь? Там все вагоны уже откатали свой ресурс три раза! Это ж дополнительный!
— Дай вам волю, вы и людей спалите заживо вместе с поездом! — парировал заместитель министра здравоохранения. — Нельзя же так!
— Да это ваши работнички с ума сошли! Загнали поезд с чумой в курортную зону! Вы соображаете, что будет, если хоть один из этих больных сбежит? Какие меры безопасности приняты? Зону оцепили? Вышки с пулеметами поставили?
— Не порите горячку, — ответил заместитель министра МЧС. — Мы действуем по регламенту и приказам. Поезд как очаг инфекции локализован. Зону мы уже организовываем. Оцепление там будет. И вышки, и пулеметы, и собаки, все как положено. Давайте только без ненужной ажитации!
Думченко занял место рядом со своим заместителем и, наклонившись к ее уху, спросил:
— От Тумасяна есть новости?
— Пока нет, они должны с минуту на минуту приземлиться, он сразу позвонит. Поезд прошел Тимашевскую, движется к Ольгинской, там починили стрелку и готовятся пустить его по ветке на базу ГУМТО. — Заместитель читала с листочка, на который заносила все важнейшие сведения, которые высвечивались на огромных плазменных экранах в центре кольцевого стола.
— Из спецвагона ростовчане что говорят?
— Ничего важного, они готовы. Сообщили только, что в поезде выявлены полтора десятка пассажиров с температурой от 38 до 40, много кашляющих в четвертом вагоне, из которого пропал этот воронежский пациент. Из МВД доложили, что ночью в поезде была нештатная ситуация. Стрельба. Но без подробностей. Есть жертвы. Поезд ждет спецназ, как только прибудет на базу, его возьмут штурмом.
— Ну, я бы удивился, если бы все проходило гладко и тихо, — сказал Думченко. — Что они еще сообщают?
— Говорят, что в Приморск выслана оперативная группа следователей для разбора происшествия вместе с судмедэкспертами.
— Понятно. Росздравнадзор ничего не объявлял?
— Нет, молчат. Шушукаются в своей группе, но никаких заявлений не делали.
— Хорошо. — Думченко помрачнел.
Он понимал, что РЗН не простит самоуправства Натальи. И если они не делают официальных заявлений, значит, готовят удар исподтишка.
Глава 16
В которой у Тумасяна голова идет кругом, Наталья проводит инструктаж, а поезд томится под южным солнцем
Когда самолет заложил вираж, заходя на посадку, Наталья прильнула к иллюминатору, высматривая карантинный лагерь. Внизу, в свете яркого солнца, виднелись деревянные пулеметные вышки, армейские палатки из тяжелого брезента и пухлые надувные ангары, скроенные из серебристо-серой прорезиненной ткани. Деталей сверху разглядеть не получалось, но все равно угадывались раздельные сектора, в которых палатки были расставлены упорядоченными рядами.
Тумасян должен был разделить больных, контактных и здоровых, расселив их по соответствующим секторам. Впрочем, одной из последних СМС перед вылетом из Воронежа Евдокимова получила странное сообщение от Головина: «В поезде произошла нештатная ситуация. Будьте осторожны. ВВП ГГ».
Наталья подумала, что если в результате нештатной ситуации пассажиры поезда перемешались, они все теперь должны расцениваться как зараженные. Понимает это Тумасян? Наверняка. Тогда он в первую очередь отсортирует явно больных и будет их высаживать последними. Первыми эвакуирует детей. Остальных разделит по возрасту и полу и распределит по шесть-восемь человек на палатку.
И только когда все условно здоровые будут размещены, из вагона выведут или вынесут больных. Так должно быть.
Наконец она разглядела внизу поезд, стоящий в стороне от взлетно-посадочной полосы. Посреди степи и военных объектов выглядел он тревожно, как в кадрах триллера. Вокруг него цепью расположились солдаты, машины, а над одним из вагонов поднимается дым. Причем такой, что с дымом из печки не спутаешь. Значит, пожар.
«Вот она, внештатная ситуация», — подумала Наталья.
Живой коридор из солдат, облаченных в ОЗК, почти невидимый на фоне травы, протянулся до самого проволочного ограждения. Больше никого видно не было. Скорее всего, выгрузка еще не началась, иначе гражданские в ярких одеждах бросались бы в глаза. Наталья обратила внимание на прицепленные к хвосту состава грузовую платформу и пассажирский вагон, но не поняла, что там.
Головин прислал на электронную почту список пассажиров. 1286 по билетам. Это без проводников и работников вагона-ресторана, те шли отдельным списком. Еще 42 человека. Итого, 1328. Наверняка есть и левые пассажиры, безбилетники. Наталья показала Пичугину сообщение о нештатной ситуации и общее число пассажиров с поездной бригадой.
Кроме них, в салоне никого не было, но на полу, у аппарели, стояли еще несколько контейнеров с маркировкой МЧС и большая картонная коробка с надписью маркером: «НИИ Ч, ЦНИЛ ЭФ. Для Евдокимовой Н.В.». Олейник успел отправить партию циклосульфона. Огородникова сообщила, что емкости с сульфохлоридом прибыли в институт, и она зарядила синтезатор на выпуск первой партии препарата. Это значит, что часам к трем дня, после очистки, в колбе появится порядка семисот граммов белого порошка.
