— Да, конечно. — Башмин забрал картонку с телефоном и данными следователя, достал из кармана халата платок и протер лоб от пота. — Нашли его у дороги, говорите? Есть признаки ДТП?
— Ну, что-то вроде. Большинство травм, скорее всего, получены в драке, — рассказал Юрий о результатах осмотра. — Но есть множественные ушибы и перелом ноги, голени, судя по гематоме обеих костей. И еще, очень пострадали глаза. Мне кажется, ему из баллончика в лицо брызнули. Да и с легкими непонятно что. Дыхание ослаблено, и хрипы с обеих сторон. Но это вам разбираться.
Фельдшер облегченно выдохнул. Ему не давала покоя ситуация с дыханием у доставленного больного.
Пострадавший парень лежал на кушетке, рядом стоял штатив с капельницей. Обезболивать наркотиками фельдшеры не стали, ведь на затылке больного имелась огромная гематома, и на первый взгляд что там, под ней, не определить. Поэтому первым делом Башмин написал направление в рентген-кабинет и вызвал санитаров. На грудь больного легла история болезни с короткой записью «Неизвестный», а рядом карандашом, чтобы легче было понимать, о ком именно идет речь, — «Удав», по рисунку на футболке. Так его и катали санитары по приемному отделению, а пострадавший кашлял, покрывая свое лицо и клеенчатое покрытие каталки розовыми брызгами мокроты.
Когда фельдшеры уехали, а рентгенологи закончили делать снимки, пострадавший остался на кушетке в смотровой, под капельницей. Джинсы с него срезать не стали, аккуратно стянули, придерживая отломанную ногу, отчего пострадавший окончательно потерял сознание, сняли футболку, на которой был изображен мультяшный удав, забрали все вещи, включая телефон и блистер. Все это оформили как личные вещи. Оставили на нем только серые трусы. Взамен снятой одежды на «Удава» натянули хлопковую больничную рубаху серо-голубого цвета с завязками. А так как предполагалось, что рубаху придется периодически снимать для осмотров и процедур, ее натянули задом наперед, через руки, прикрыв только грудь и живот. Разговорить больного никак не удавалось. На все обращения он только стонал и кашлял, быстро истощаясь и теряя сознание. Одно утешало, что сердце работало хорошо, хоть и в бешеном ритме, да и пульс был весьма уверенный, давление не снижалось меньше ста десяти на пятьдесят. А значит, никаких тяжелых скрытых кровотечений подозревать повода не было.
Кашель одновременно и обнадеживал и расстраивал. Если пострадавший реагирует на мокроту в бронхах, значит, рефлексы сохранены и он не в коме, но с другой стороны, постоянная одышка и хрипы постепенно выходили на первый план по мере решения проблем с травмами, которые только на первый взгляд производили впечатление ужасных. В основном это ушибы мягких тканей, ссадины, гематомы, и только перелом голени представлялся наиболее серьезным. Да огромный синяк на затылке и темени как бы намекал, что там под слоем кожи, крови и жира могут быть еще разбитые кости черепа и даже внутричерепная травма. О коварстве таких образований Башмин знал не с чужих слов. Эпидуральные гематомы развиваются незаметно, иногда часами, постепенно сжимая изнутри мозг и приводя к его вклинению в отверстие между черепом и первым позвонком, а это уже верная смерть.
Врача этот неизвестный парень уже немного раздражал. В коридоре стояли каталки и кресла с другими травмированными, требующими осмотра, а «Удава» никак не удавалось отправить в отделение. Слишком уж много травм было у него. И все требовали исключения более тяжелых, что могли быть скрыты под ушибами.
«История болезни» понемногу обрастала заключениями и данными анализов. Незаполненным пока оставался только «Осмотр в приемном отделении».
Травматолог понимал, что без помощи ему быстро не управиться.
Медсестра принесла и поменяла баллоны для капельницы, а Башмин принялся задумчиво изучать снимок черепа на негатоскопе. Рядом был закреплен снимок голени, на столе остались пленки с легкими в двух проекциях. Башмин почесал щетинистый подбородок, решительно направился к телефону и созвонился с Сергеем Герасименко, исполнявшим обязанности заведующего травматологией.
Пока вызванный врач добирался до приемного отделения, Башмин наспех оформил двух пострадавших с бытовыми травмами, не требующими операций. Одного с переломом предплечья отправил на рентген, выслушав упреки рентген-лаборанта, что их «неизвестный» обхаркал весь кабинет, и теперь, пока не уберутся, приема не будет. Травматолог развел руками, но этот жест рентгенологи не увидели. Говорить было нечего. Ну, обхаркал, что теперь? Он больной, ему можно. Вот если б он, Башмин, завалился в рентген-кабинет и сделал то же самое, было б странно.
Вместе, проведя короткий, но продуктивный консилиум, травматологи пришли к выводу, что травмы черепа у «Удава» нет. Более детальное обследование решили пока не проводить, так как безымянного пациента не отправишь на компьютерную томограмму без веских, обоснованных показаний, отделению это влетит в копеечку. С ногой все было ясно, голень перебита ровненько, как топором, но мягкие ткани при этом не рассечены, и, судя по гематоме, удар пришелся во что-то очень твердое, но при этом не острое.
— Как о бордюрный камень, — прикинул Башмин. — Если на угол, на излом, и еще сверху чем-то тяжелым. Но размозжение мягких тканей незначительное, значит, воздействие было коротким, как удар.
Герасименко осторожно ощупал ногу пострадавшего.
— Я такое видел однажды у девицы, — вспомнил он. — Пьяная ехала с кем-то в машине, додумалась высунуть ноги в открытое окно. И что думаешь? О столб на скорости, к счастью, не очень высокой, а то б без ног осталась. Вот у нее точно такой же след был на коже. Линейная гематома на голени, наискосочек. Остальные травмы — это побои, тут все очевидно. В глаза ему прыснули перечным газом, видимо, в драке. Так что происхождение ожога роговицы понятно. Офтальмологу покажем, когда в себя придет и если будут показания. Запиши: «Химический ожог роговицы». Однозначно тут какой-то криминал. Нужно медсестрам дать указание, как в себя придет, чтобы вызвали полицию.
— Хорошо, с этим все ясно. — Башмин снял снимки черепа и ноги с негатоскопа, взамен вставил снимки грудной клетки. — Сергей Семенович, повреждений ребер и легких я не вижу, но рентгенолог уверен, что тут, очевидно, воспаление. Говорит, плотность повышена, будто крупозная пневмония двухсторонняя в стадии разгара. И еще. Вот тут, в синусах, немного выпота. Видите? Экссудативный плеврит? Может, в реанимацию отправим сразу?
— Лучше вызови терапевта, пусть осмотрит и даст свое заключение. Чего нам голову ломать? Он не настолько тяжелый, реаниматологи завернут.
Прибыв по вызову Герасименко, терапевт Татьяна Васильева внимательно выслушала легкие пострадавшего, но тот вдруг закашлялся, не приходя в сознание. На кафельный пол из его рта вылетели розовые брызги.
— Легкое травмировано? — отскочив от неожиданности, спросила Васильева.
— Нет, — хором ответили травматологи и синхронно пожали плечами.
— Ребра целы! Плевра цела. Пневмоторакса нет, — добавил Башмин.
— Ладно, пневмония тут на сто процентов, — уверенно заявила Васильева. — Даже плевропневмония! Я назначаю ему кефзол по грамму два раза в день. Раствор Рингера до двух литров в сутки. Обезболивающие сами дадите, они ему температуру снизят. А вечером его еще раз в отделении осмотрит дежурный терапевт. Да, мальчики, утром пришел приказ МЗ
[6], все пневмонии, особенно если есть подозрение на атипичное течение, отправлять на бактериологию без задержки по cito!
[7] В Москве отловили какую-то дрянь из категории ООИ, ставили ТОРС, и Роспотребнадзор разослал циркуляр настороженности. Я советую этого парня до получения результатов бактериологии мокроты положить в отдельную палату.
