В общем, решено.
Она торопливо покинула парк, выскочила на дорогу, увидела медленно движущееся такси – «Спящий любит меня!» – тормознула его и плюхнулась на задний диванчик.
«Домой? Нет, там быстро найдут. А куда?»
– Девушка, вам куда?
– Давайте пока на Маяковскую.
– Хорошо.
В салоне застучал счетчик.
Куда податься, в самом деле? К Младе? Глупо. В гостиницу? А смысл? К Даниилу?
«Точно!»
Во-первых, у него проблемы, а значит, он не удивится ее появлению. Во-вторых, в квартире любовника Тина держала небольшой аварийный запас, который сейчас ей здорово пригодится.
«Решено!»
Тина набрала телефонный номер:
– Даня! Я освободилась и еду к тебе. Нет, не благодари… – Навстречу такси неспешно проехал фургон Службы утилизации с логотипом «PRODAM.RU» во весь борт.
«Быстро же они работают!»
– Да, буду минут через двадцать. – Девушка убрала телефон и улыбнулась водителю: – Я передумала. Едем по другому адресу…
Глава 4
Московская обитель, штаб-квартира семьи Эрли
Москва, Царицынский парк, за полвека до описываемых событий
Примерно через полгода брат Гематус снова научился говорить.
Сначала получалось плохо: нечленораздельно и шепеляво, как бывает у детей, но губами и языком в отличие от высохшего скрюченного тела несчастный еще мог управлять, поэтому старался, занимался словно одержимый и в конце концов вернул себе речь. Окружающие думали – для того, чтобы общаться с братьями, но сам Гематус считал иначе.
Они не знали, в каких глубинах побывал бедолага, через какую тьму прошел. Смешной старик Висцерус, не отходивший от Гематуса весь период выздоровления, наивно полагал, что сопровождал его, но в действительности не ведал и сотой доли того кошмара, в котором пребывал несчастный. И тоже не понимал, что язык понадобился Гематусу вовсе не для того, чтобы просить у бывших братьев есть и пить.
Где они были – эрлийцы, со всеми своими знаниями и магией, когда он умирал той ночью? Что они могли сделать? Ничего. Вот и получалось, что единственный, к кому имеет смысл обращаться, был Спящий – тот самый, который рано или поздно откроет глаза, чтобы посмотреть на Вселенную.
Брат Гематус заново учился говорить для того, чтобы рассказать Спящему, как ужасен и несправедлив созданный им мир.
– Здравствуй, Гематус, посмотри, кто пришел тебя навестить.
Суетливый и говорливый старик Висцерус теперь прикидывался мудрым, словно претендовал на роль первосвященника.
– Доброе утро, – сказал нав, худощавый и черноволосый, как все навы. – Рад видеть.
– Баррага, – с придыханием представил важного гостя брат Висцерус. – Присаживайтесь, уважаемый мастер, прошу вас.
Тот медленно, с достоинством, опустился на стул.
Гематус повернул голову. Она плохо держалась на шее с атрофированными мышцами, но, высоко лежа на подушках, калека все же мог поворачиваться к собеседнику, демонстрируя, что не полностью парализован.
Повернул, помолчал, разглядывая старого нава, и уточнил:
– Мастер чего?
– Мастер по изготовлению функциональных кукол, – ответил Баррага. – Странно, что ты обо мне не слышал.
– Лучший мастер Тайного Города по изготовлению големов! – пояснил Висцерус, с трудом скрывая возбужденное волнение.
– Вы… вы что, пересадите меня в тело голема?!
– Г-хм, – многозначительно произнес мастер Баррага, увидев в глазах Гематуса нездоровый блеск. – Насколько я знаю, технологии пересадки сознания мага в тело голема не существует, брат Гематус. Но думаю, я смогу вам помочь.
– Вы изготовите мне помощника? – не скрывая разочарования, спросил Гематус.
– Да! Но не простого, – подтвердил брат Висцерус, возбужденно прохаживаясь по палате. – Мы планируем перенести тебя в голема!
– Как это?
– Целиком!
– Как? – Гематусу показалось, что помощь тут требуется не только ему, однако следующие вопросы развеяли это впечатление.
– У тебя когда-нибудь были големы? – поинтересовался Баррага.
– Нет.
– Но ты видел их в деле?
– Разумеется.
– А теперь представь лучшую куклу, которую только можешь: совершенную в движениях и точности, красивую и сильную. И представь…
– Что эта кукла – я?
– Что ты ею управляешь, – уточнил нав. – Как самим собой. Как привычным костюмом, который на тебя надет.
– Зачем?
– Разве тебе не надоело лежать?
Это был запрещенный удар. Жестокий удар. Но Гематус понял, куда клонит Баррага, и не разозлился. Ну, разозлился, конечно, но скрыл это и ответил:
– Надоело.
– Твой друг, брат Висцерус, отчаянно искал способ помочь и, как мне кажется, придумал хороший выход из положения, – продолжил нав. – Я сделал для тебя голема…
– Нет!
– …Который станет твоим новым телом.
– Нет. – Гематус с ужасом представил себя внутри голема, возможно – боевой модели, возможно, с клыками и когтями, и едва заметно мотнул головой, что в его положении означало агрессивную жестикуляцию: – Нет!
– Не надо отказываться от того, о чем не имеешь представления, – попытался успокоить его Висцерус.
– Но если я войду в голема, то перестану быть собой, – удивляясь их тупости, ответил несчастный.
– А сейчас ты кто? – вдруг спросил нав.
И брат Гематус замолчал.
«Кто?»
И кем останется, если не примет щедрое предложение? Неужели ему суждено быть вечно прикованным к постели?
– Я хотел бы отыскать иной выход, но пока, увы, бессилен справиться с твоим недугом, – прошептал старый Висцерус.
И горько вздохнул, увидев скатившуюся по щеке Гематуса слезу.
Управлять големом изнутри оказалось непросто. Высохшее до состояния мумии тело Гематуса почти не слушалось, и точно так же первое время не слушалась кукла, в которую его помещали на несколько часов в день. Но искусство Барраги, сверхчувствительные усилители движения, магия и упорство Гематуса сделали свое дело. Сидеть он научился быстро, доносить до рта зажатую в кулаке ложку – тоже. Стоять и тем более ходить, заставляя тяжелую куклу удерживать равновесие, оказалось намного сложнее, но постепенно справился и с этим. Кукла с сидящим внутри эрлийцем сравнялась ростом с навами, и поначалу невысокий от природы Гематус никак не мог понять, где у него теперь находится центр тяжести, однако через полгода освоился так, что мог не только ходить, но даже бегать и прыгать.
