Когда он (Влад) пришёл к власти, то первым делом собрал вокруг себя приближённых, которые жили с ним; затем он признал одного за другим знатных господ страны, причастных к смене князей, а после — уничтожал их вместе с семьями, сажал на кол вместе с детьми, жёнами, слугами… Он убил около двадцати тысяч мужчин, женщин и детей, чтобы показать свою власть. Все деньги и имущество убитых доставались солдатам и охранникам, которые исполняли эти казни. Многое изменилось в Дакии (Валахии), произошла настоящая революция при этом человеке…
Халкокондил ничего не говорит о коллективном убийстве, но пишет об убийствах тех, кто «был причастен к смене князей». Свидетельства этого историка очень важны, потому как он отмечает, что у князя была личная охрана, схожая с янычарами турецких султанов, которым также раздавали добро их жертв.
Так кто же стал жертвой на том роковом пасхальном пиршестве? Это можно лишь предполагать, но, например, воевода Кодреа, отсутствовавший на княжеском совете 5 марта 1458 года, скорее всего, вошёл в их число
[69]. Старого Манеа, сына Удришта, также исчезнувшего после 1457 года, наверное, постигла та же участь. Стольник Милеа мог погибнуть во время того пиршества. Но в сентябре 1459 года мы снова встречаем Драгомира Такаля, Войко Добрита, воеводу Стана (сына Негреа?), Опра (в прошлом канцлера), а также и других: боярина Степана Туркина, коннетабля Гергина и стольника Стойка (все они участвовали в совете 5 марта 1458 года), а также рыцаря и молдавского оруженосца Братула де Милков.
В памфлете от 1463 года есть упоминание об убийстве большого и знатного клана. Это можно добавить к сведениям поэмы Михаэля Бехайма. Там приводится беседа между братом Гансом, послушником католического собора в Загребе, укрывшимся в Тырговиште, и Владом. Монах спрашивает у князя, почему он так озлоблен и убивает женщин, детей и невинных младенцев:
«[…] ты, злой, хитрый / безжалостный убийца, / ты, жадный до преступлений, угнетатель, ты, льющий кровь тиран, мучающий бедных людей! / За какие грехи наказываешь ты / беременных женщин, которых сажаешь на кол? / Что тебе сделали маленькие дети, / у которых ты отнял жизни? / Некоторым не было и трёх дней от роду, / другим — и трёх часов, / а ты пронзил их, / тех, кто тебе никогда ничего не сделал, / а ты, ты купаешься в крови / тех, у кого ты отнял жизнь / и чью чистую кровь ты пролил так безжалостно? / Я поражён ненавистью твоей. / За что ты мстишь им? / Ответь же мне».
И Дракула ответил:
«[…] скажу тебе, / узнаешь ты, / что когда нужно / начать новое дело, / необходимо избавляться не только / от веток проросших, / но и от корней под землёй. Если сберечь корни, / то через год всё вырастет снова, / и придётся снова обрезать. / Если я оставлю детей этих, / из них потом вырастают враги мои. / Нет, я хочу их уничтожать, / не оставлять корней, / иначе они будут / мстить за своих отцов».
Со слов свидетеля, брата Якоба, мы узнаём о страшном наказании, которому подверг Влад брата Ганса:
Дракула тут же схватил монаха / и собственной рукой пронзил, / но не так, как других: / тех он сажал на кол, / а всадил кол в голову, / перевернув его вверх ногами. / Кол поставил перед монастырём, / бедные монахи испугались / за свою жизнь. / Некоторые ушли оттуда, / в том числе брат Якоб, / который решил идти в Штирию
[70]. / Пришёл же он ко двору в Нойштадт / к господину нашему Императору, / в монастырь окрестный. А я, Михаэль Бехайм, / часто приходил к брату, / и рассказал он мне о деяниях, / которые сотворил Влад, / а я описал.
Вне сомнений, именно этот способ казни вдохновил художника, изобразившего Дракулу на распятии святого Андрея.
Итак, можно предположить, что «кровавая Пасха» затронула не только бояр, входивших в княжеский совет. И тем не менее настолько массовое убийство для того времени было новинкой. В Валахии и Молдавии это станет популярно лишь в XVI веке, и жертвы уже будут исчисляться сотнями, а это сильно превысит количество убитых Владом Дракулой людей.
Количество жертв, которые приписывались Владу Пронзителю в 1459 году современниками,— пятьсот бояр (в немецких памфлетах), к ним прибавляются двадцать тысяч человек, если верить Халкокондилу. Пожалуй, цифры слишком преувеличены.
Халкокондил утверждает, что Влад забирал имущество своих жертв, раздавал его своим фаворитам, новым людям, которые не входили в число валашской знати. Михаэль Бехайм, который получал сведения от упоминавшегося уже монаха, предоставляет нам более точную картину двора Влада:
Тот, кто был способен на самое жуткое преступление, / становился его личным советником; он правил, / окружив себя самыми отъявленными негодяями, / каких только можно было найти на всём свете; / он высоко ценил их, независимо от того, откуда они пришли: / из Венгрии или Сербии, / от турков или Тартарии, / он принимал всех. / Нравы при дворе были дикие, / и он сам и всё его окружение были опаснейшими людьми, / его правление было чудовищным, / а жестокость была в моде. / Слуги и придворные были неверными, лживыми и лицемерными, / так что никто никому не мог доверять. / У них не было ничего общего, / они говорили на разных языках, / это был сброд со всех стран, / приехавший к нему. / Поэтому нельзя говорить о нём одном, / хотя и не было между ними общности. / Его грехи и наслаждение / не длились бы столько, / если бы их не было рядом, / и не случилось бы столько конфликтов, / которые я описал.
Влад окружил себя доверенными людьми, собрав их со всего света, не брезгуя даже турками и татарами. Двор его, должно быть, походил на двор оттоманских султанов, где говорили на славянском, греческом языках и в последнюю очередь — турецком!
«И обезглавил его рядом с могилой…»
Пока Влад Дракула расправлялся с внутренними противниками в Валахии и вёл торговую войну против саксонцев из Трансильвании, в Венгрии продолжались междоусобные войны, Матиаш Корвин продолжал воевать с Фредериком III. Наконец перемирие, заключённое на 10 месяцев (с 24 августа 1459 года по 24 июня 1460 года), на время положило конец вражде. Матиаш воспользовался этим, чтобы освободить своего дядю
[71].
26 сентября 1459 года папа Пий II открыл совет в Мантуе и в своей трёхчасовой речи рассказал об успехах турков, «народа, жаждущего нашей крови, который уже подчинил себе Грецию и теперь метит на Венгрию». Выслушав длинные речи, присутствующие, в их числе был и Фредерик III, пообещали собрать армию в восемьдесят тысяч человек. 14 января 1460 года папа провозгласил начало трёхлетнего крестового похода на турок. Во время этого совета германские князья потребовали заключения мира между императором и Матиашем как одно из необходимых условий для развития военных действий. Между тем богатые немецкие города проигнорировали это и в 1460 году провели два своих сейма: в марте — в Нюрнберге и в сентябре — в Винер Нойштадте. Они сожалели о гражданских войнах, которые мучили немецкие города не меньше, чем Венгрию.
