Книга Илья Муромец. Святой богатырь, страница 18. Автор книги Борис Алмазов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Илья Муромец. Святой богатырь»

Cтраница 18

– Еще отвечают – без уважения! Дескать, мы не вашего князя Ярополка люди! Мы люди князя древлянского Олега. Будто они не братья и не одного отца дети!

– Да не сами они это выдумывают, – сказал Лют. – У Олега-князя здесь в земле древлянской много старых дружинников, кои еще Игоря помнят! Вот они крамолу и сеют да князя подначивают. А князь что? Сопляк! На губах молоко не обсохло. Ему от роду всего не то пятнадцать, не то шестнадцать лет…

– Все же надо бы его разрешения спросить, как сюды на охоту ехать, – сказал дружинник постарше.

– Ага! – сказал младший. – Пока ты спросишься – охота вся уйдет. Мы им лучше часть добычи оставим.

– Как же! – сказал Лют. – Кто они такие? Мы – кияне, а они – живут в лесу, молятся колесу. Пеньки березовые! На них только воду возить да в холопах держать…

Из кустов на поляну выскочила олениха. Увидев всадников, замерла, словно окаменела на точеных ножках. Три воина отразились в ее наполненных ужасом влажных глазах. Позади, там, откуда бежала она, шумно валила по лесу ватага загонщиков. Впереди стояли эти трое. Она повела трепетными ушами и услышала, что и справа от нее в кустах стоят люди. Олениха метнулась в сторону, перемахнув куст, и не увидела, как оба дружинника вдруг схватились за горла, в которые впились короткие в палец толщиною стрелы.

Лют ахнул, ударил коня шпорами, но из кустов выскочило несколько дружинников в кольчугах и приняло его на длинные охотничьи рогатины. Кровь хлынула изо рта рослого варяга; дружинники, как ворох сена на вилах, перекинули его рогатинами к подножию идола.

– Все! – сказал один из них, поднимая личину и снимая шлем. Был он седоволос и седобород. – Князь! – позвал он.

Из кустов, от которых отпрянула олениха, выехал со свитой средний сын Святослава Олег.

– Все! – повторил старый дружинник. – Свершилась месть за Игоря! Долго же ждать пришлось!

Олег с ужасом смотрел на истыканное рогатинами тело Люта Свенельдича. Варяг еще дышал, но открытые глаза его уже подергивались туманной пленкой смерти.

– Вишь как получилось! – сказал старый дружинник. – Бог Мстиша все так управил, что на том месте, где дружинники Свенельда Игоря старого убили, теперь сын Свенельда лежит.

– Боги любят тебя! – сказал другой, такой же старый, дружинник. – В небесной жизни ты будешь пребывать в славе – тебе удалось отомстить за деда! Нет такой мести ничего слаще!

Дружинники тащили за ноги убитых слуг Люта Свенельдича. Лупоглазый бог мести, казалось, улыбался, когда старый воин почерпнул горстью кровь из натекшей из-под кольчуги Люта лужи и вымазал идолу губы.

– Вот и ладно будет! – сказал он, любуясь работой.

Княжеские отроки стащили с мертвецов сапоги и кольчуги. Сложили их перед идолом, чтобы никто не подумал, будто убитых прикончили ради грабежа.

– Уходите! – сказал князь, поворачивая фыркающего на трупы коня.

– Чего нам уходить! – возразил старый дружинник. – Мы в своей земле!

– Варяги наскочат – посекут вас!

– Эка невидаль! Мы и сами варяги!

– Русы завсегда варягов били! – сказал немолодой и очень крепкий дружинник.

– Ну вот и славно, – переговаривались между собой воины Олега Святославича. – Наши предки в мире мертвых радуются за нас! Свершилась месть за Игоря!

* * *

Убитых привезли из древлянской земли, и, разглядывая трупы, выставленные на площади, киевляне не сомневались, что убит сын Свенельда и отроки его во отмщение. Помнили ведь смутные слухи о смерти Игоря. Понимали, что убийство это не случайно. А на вопрос, кто убил, не сомневаясь, отвечали: «Олег из Овруча! Брат Ярополка Киевского».

Олег не слал послов с вирою – платой за убийство. Значит, считал себя правым! Многие и в Киеве, и в дружине поговаривали, что младший брат Олег указал старшему – Святополку, как надлежит жить настоящему воину! Поминали Ольгу, что отомстила древлянам за убийство мужа. Хвалили Олега и ругали Ярополка, который рядом с престолом держит человека если не убившего, то замешанного в убийстве его деда и предавшего на дунайских порогах отца Ярополка – Святослава. На Свенельда было страшно смотреть. Старый варяжский воевода согнулся и побелел весь от седины, будто выцвел, бледное лицо его и хрящеватый хищный нос все больше напоминали какую-то древнюю птицу, и только глаза, ввалившиеся, в темных провалах подглазий, горели огнем ненависти…

Глубоко, в бесконечных ходах киевских пещер, неслышимые как тени, сходились монахи и непрестанными молитвами пытались оградить Киев и жителей лоскутной, только недавно собранной державы от крови и усобиц. Но, стоя на молитве во мраке пещерном или лежа в нишах, вырытых в стенах, не могли найти они утешения и отдохновения, ибо понимали: новое испытание ждет еще не родившийся, а только собравшийся в единую державу народ – кровавая усобица. Во тьме пещерной, едва освещаемой тусклыми огоньками масляных каганцов, являлись им картины будущих кровавых сеч и убийств, сотрясающих земли древлян, вятичей, словен ильменских и прочих, готовых сейчас опять рассыпаться и жить розно. Известия одно страшнее другого ежедневно приносили старцам печорским, послушникам и монахам киевские христиане.

Ярополк войны не хочет, но вся дружина варяжская, и дружина русов, и дружина словен обвиняют его в богоотступничестве. Могут убить его, подстрекаемые Свенельдом, который повсюду говорит, что боги требуют отмщения за его сына Люта, и дружина с ним согласна. Боги языческие хотят крови.

Глядя широко раскрытыми глазами в мрак пещерный, непрестанно думали о Ярополке и два бывших Ольгиных дружинника. Они помнили и любили его, ласкового мальчонку, которого из всех внуков выделяла старая княгиня за ум, за честность, за доброту. Мальчишкой стал он по приказу яростного отца своего Святослава князем киевским. И Киев расцвел при нем, потому что никого не казнил Ярополк, старался жить со всеми в дружестве. Недаром поговаривали в Киеве, что он тайно бабкой своею крещен…

Румяный и пригожий князь был люб горожанам. Потому, когда проезжал он по улицам на охоту или еще по каким делам, высыпало из домов полгорода – его приветствовать.

Любил князь пиры и веселие, но не были они так буйны, как при Святославе, и так часты, и это дружине варяжской, что еще Святославу служила, не нравилось. Чуть не в глаза смеялись они над князем, чуть не в глаза обвиняли его в бабском мягкосердии, а иные уходили в Новгород, где княжил буйный, сильно похожий на отца своего, варяга Святослава, сын рабыни-славянки Малуши – Владимир. Там, в Новгороде, собиралась дружина варяжская, не хуже, чем у Ярополка. И непонятно было, почему Ярополк Владимиру многие обиды прощает! То ли как брату, то ли дружины варяжской боясь?

Умчали варяги наложницу его, которую ему Святослав подарил, греческую монахиню, которую все женой Ярополка считали, умчали по приказу князя Владимира. Владимир ее своей женой сделал! Князь Ярополк не отомстил! Собрался князь Ярополк жениться на дочери союзного ему полоцкого князя Рогволда, высокородной Рогнеде. И сватов заслал. И сваты были приняты, и сватовство состоялось. Но сжег Владимир Полоцк, Рогволда и сыновей его убил, Рогнеду силой женой своею сделал! Ярополк не отомстил!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация