– Илья Иванович! – крикнул он. – Горе-то какое! Вестник прискакал: князь ослеп!
Глава 4
Прозрение
Стремительный поход Владимира к Черному морю, как бы повторявший удар по Хазарин, принес ему сразу видимый военный успех. Морская рать спустилась по Днепру. Рядом с нею по берегу шли пешая дружина и конница. Не доходя до моря, рать быстрым маршем пошла на перешеек, обороняемый греческими наемниками. Ворота в Крым, в буквальном смысле ворота, которыми запирался вал, перегораживающий вход на полуостров, оборонялись отборным войском. Оно исполнилось проливу киевской пешей и конной рати, но ночью его ударили в спину подошедшие с моря дружинники, спустившиеся по Днепру на ладьях. Охрана с ворот была сбита. Конница русов и славян промчалась через степной Крым и чуть было не взяла Корсунь-Херсонес, едва успевший затвориться.
Когда подошла пехота ко граду, были уже перекрыты все подступы и перерезаны все дороги, ведущие в ближние города Херсонеса и во многие вольные поселения византийцев, живших здесь с незапамятных времен. Перекрыв бухту ладьями, Владимир начал осаду города и с моря, и с суши. Владимиру нравилось море. Поставив княжеский шатер недалеко от пристани, он приготовился стоять хоть сто лет, благо дорога отсюда на Киев была свободной и припасы к войску шли в изобилии. Утрами, когда над морем стояла голубая дымка, князь с наслаждением купался, днем скрывался от зноя в тени белоснежного шелкового шатра и готов был жить здесь, у кромки ласкового моря, в шуме прибоя, всю оставшуюся жизнь.
Его заботило только, что город Херсонес-Корсунь был городом торговым и, по его предположениям, имел большие запасы продовольствия. Но это было не так.
Владимир рассчитал свой поход очень удачно. Город был окружен в те несколько недель мая-июня, когда старые припасы уже съедены, а новые еще не собраны. Нивы вокруг города из зеленых еще только начали превращаться в золотые. Виноград был размером с горошину. Старые рыбные запасы быстро подошли к концу, а свежей рыбы наловить было невозможно. В Херсонесе начался голод. И хотя опытные и храбрые защитники города стояли на стенах крепко – осада была очень тяжелой для горожан. Однако сдавать город жители не собирались. Вон же киевлян наступали совсем не так, как перли на стены Тьмутаракани. Тут и приступов-то почти не было – подходили к стенам и откатывались.
– Вот Ильи-то нет! – говорили старые дружинники. – Был бы Илья Иванович, он бы всех на стены увлек! Вот воевода так воевода!
– Илья-то Муромец, может, и вовсе в этот поход не пошел бы! – шепотом, чтобы до князя не дошло, говорили дружинники-христиане. – И что он сейчас раненый лежит – Богом решено. Господь его от греха сохраняет. Шутка ли: собираются русы креститься, а христианский город воюют! Грех!
Но, разумеется, про все эти разговоры князю доносили. Он только зло усмехался:
– Мало ли что болтают! А город воюем, чтобы не думал Царьград, дескать, он Киевскому княжеству и князю Владимиру – владыка.
– Да они во владыки-то не ладились! Они нам против Хазарин помогли! Союзничали с нами, значит, а не в покорность приводили!
– Ежели они со мной дружиться хотят – пущай за меня отдадут Анну, дочь басилевса Византийского, – сказано было в шутку или как бы в шутку.
Но воеводы, зная нрав князя, всполошились:
– Ты что, княже! А ну как донесут в Царьград! Большая война через то выйти может.
– Она и без моих слов выйти может! – спокойно сказал князь. – Это ведь так, дураку на рассказ, что мы сейчас с Херсонесом крымским воюем! Нет никакого Херсонеса крымского, а есть Корсунь – владение Византии. Так что война с Царьградом уже идет!
Князь целыми днями, не стыдясь наготы, плескался в море. Чуть не голый и послов принимал.
Послы византийские, видя такое нарушение этикета дипломатического, зубами скрипели, а ничего не поделаешь… Шла по всей Византии такая распря, что послать войска на выручку Корсуни из Константинополя не могли и флот прислать не могли…
Владимир выбрал удачный момент для удара по византийским колониям.
– Сатана бессовестным помогает! – уже в открытую сказал кто-то из христиан.
– Да! – ответил, смеясь, князь. – Я хуже, чем обо мне говорят! Я – «рабычич». И кровь во мне княжеская только наполовину, да и отец мой, князь Святослав, был злодей и язычник! Вот я каков!
Воеводы отворачивались. Византийские послы отводили глаза. Князь, в полотно завернувшись, как сенатор римский, прохаживался на фоне колонн беломраморных, от древних времен оставшихся на побережье, и только что над послами не глумился.
Ближние бояре и воеводы знали, что Владимир-князь ничего случайно не творит. И ежели сказал, как бы в шутку, про женитьбу на царевне Анне, то нужно помалкивать и ждать, что он еще скажет, потому что мысль эта ему в голову не случайно пришла.
И они не ошиблись.
В переговорах с Владимиром посол византийский и парламентер из Корсуни стали убеждать Владимира в бессмысленности его похода.
– Корсунь-град стоит крепко! – говорил парламентер. – Жители сдаваться не собираются. Прими от нас выкуп и ступай домой с честью.
– Царевну Анну в жены мне отдайте! – теперь уже твердо сказал князь.
– Это не в нашей власти! – пролепетал парламентер.
– Ты женат! – сказал, поднимаясь, оскорбленный посол.
– Это не в счет, я жен своих отошлю. Анну в жены – вот мой сказ!
Посольство, совершенно растерявшись, ушло в город совещаться.
– Да на что тебе Анна? – гудели бояре. – Ты ее и не видел никогда. Взяли бы выкуп и пошли с миром восвояси.
– А за спиной Корсунь оставили невзятой и славу, что князь Владимир взять город не мог. Византийцы хитростные слухи распускать мастера.
– Они и взятый-то город свободным объявят, а уж ежели мы сейчас отойдем, так иначе как поражением это и не назовут.
– Да что же ты им условия-то ставишь невыполнимые?!
– Это какие же?
– Да нешто Анна за язычника пойдет?
– Пойдет! Куда денется! Вот возьму город – и отдам его в выкуп за Анну! А тут уж Царьграду деться будет некуда. Нестроение в державе их утихнет, а мне мстить – нельзя! Я на принцессе женат…
Воеводы плевались и отходили к дружинам. Дружины переставали воевать. Так, для вида, держали стражу, чтобы корсунцы вылазку неожиданную не сделали, а больше на берегу прохлаждались. Начинала подступать жара, и стал ощущаться недостаток питьевой воды. Воду возили в бочках и расходовали экономно. Дружина начинала все настойчивее требовать возвращения домой.
– Чего ты ждешь? – спрашивали воеводы. – В дружине нестроение растет. Православные Корсунь штурмовать не хотят! Чего ты дожидаешься?
– Блуда… Блуда-предателя…
– Да Блуд-то, который Ярополка выдал, давно в земле лежит…
