Взять и нарезать шпек толстенькими “солдатиками” с полмизинца длиной и толщиной в полсантиметра. Потом накрошить очень мелко красного сладкого лука и обжарить в большой толстодонной сковороде, помешивая, шпек с этим луком на оливковом масле — совсем слегка, буквально пару минут. А тем временем вскипятить хорошего бульона, заранее сваренного из телячьей голяшки с морковкой, корешком петрушки, луковицей и лавровым листиком, и оставить на совсем маленьком огоньке, чтобы только подрагивал на поверхности.
Дальше всыпать в сковороду с луком и шпеком отборного круглозерного итальянского риса подходящего для ризотто сорта и, осторожно перемешивая, дождаться, пока он впитает в себя масло и станет как бы полупрозрачным. Тут убавить огонь, влить белого вина, выпарить вполовину и приступить к самому интересному.
Вливать в рис бульон по одному половнику, каждый раз перемешивая и дожидаясь, пока жидкость почти полностью впитается. Минут через пятнадцать, когда рис сварится так, что зерно будет мягким снаружи и только чуть-чуть твердоватым в самой сердцевине, разровнять его, выключить огонь и разложить по поверхности маленькие кубики холодного сливочного масла вперемешку со свежей рикоттой. Поперчить, чуть досолить, если бульон был пресноват, посыпать тертым пармезаном и мускатным орехом. Накрыть крышкой, подождать пару минут, потом энергично перемешать вилкой и скорее выносить, пока не остыло.
Между прочим, ризотто, когда оно получается, — тоже вещь по-своему совершенная. Особенно если запивать его прохладным “Пино гриджио”, например. Иногда такая еда даже способна помочь нам поверить, что и в наших краях тоже однажды у кого-то получится какой-нибудь свой “Беркель”.
РИЗОТТО С СЫРОКОПЧЕНЫМ ИТАЛЬЯНСКИМ ШПЕКОМ
(на шестерых)
500 г риса Carnaroli или Arborio
300 г копченого итальянского шпека
2 небольших луковицы
¼ стакана оливкового масла
120 мА белого вина
1,5 А бульона из телячьих голяшек
50 г сливочного масла
150 г свежей рикотты
Полстакана тертого пармезана
Мускатный орех, перец из мельницы
2004. Спокойствие миссис Стюарт
Миндальный пирог со сливами
Тракуайр Хаус, долина реки Твид, Шотландия
Когда мы наконец забираемся по полуосыпавшимся каменным ступеням на самый гребень крепостной стены, нам открывается и правда роскошный, прямо коллекционный вид — до самого моря в двадцати с лишним милях отсюда. Ради того на эти руины и ездят: смотреть, как мягкие округлые холмы и темно-изумрудные дубовые перелески, в идеально правильном беспорядке разложенные тут и там, плавно спускаются к далекому берегу, в легкую дымку
Наглядевшись неба, надышавшись прохладным ветром, мы принимаемся разбирать причудливо заплетенные, стилизованные под вычурное письмо от руки, будто гусиным пером, строки на круглой плите, вделанной в каменный парапет: “В ночь на 31 января 1804 года сержант полка Беркширских волонтеров, неся сторожевую вахту на стенах этой крепости, ошибочно принял отблеск пламени в очаге отдаленной рыбацкой хижины за палубные огни кораблей наполеоновской армады, надвигающейся на берега Шотландии для высадки десанта. Сигнал тревоги, поднятый им, был повторен эстафетой по всей цепи сторожевых фортов, и на береговую линию обрушился ураганный артиллерийский огонь. Той же ночью жители окрестных селений мобилизовали не менее 3000 ополченцев для защиты от французской армии, которая так никогда и не показалась в здешних местах. Этот удивительный случай остался в истории Шотландии под именем Великой Ложной Тревоги”.
— Отличная идея, — говорит она мне, — поставить памятник войне, которая, слава богу, не состоялась. Очень правильно. В конце концов, если на сей раз удалось никого не убить и не изувечить — тут точно есть чему порадоваться.
— Ну да, — отвечаю я ей, — ну да. Они без конца воевали. Постепенно научились ценить редкие случаи, когда оказывалось, что тревога ложная.
Мы возвращаемся к машине и трогаемся дальше, вверх по долине реки Твид. Холмистая гряда Шевиот, кстати, тоже где-то совсем поблизости. Но вообще-то эти шерстяные места знамениты не столько пиджаками и брюками, сколько пролегающей как раз здесь границей между Англией и Шотландией, вдоль которой люди кромсали друг друга мечами и алебардами век за веком и более или менее успокоились в историческом смысле совсем недавно, буквально лет триста назад.
В замке Тракуайр, больше похожем не на грозное фортификационное сооружение, а на сонную помещичью усадьбу, мы смиренно и с почтительным интересом осматриваем родовое гнездо Стюартов — семейства, положившего труд и талант не одного десятка своих поколений на организацию здешнего многовекового кровопролития. Нам показывают деревянную колыбельку с трогательным орнаментом, в которой укачивала своего сына Якова, будущего английского короля, Мария Стюарт — впрочем, в то время тоже еще не называвшаяся королевой. Она тут однажды провела лето, как на даче, в гостях у двоюродного дяди. И спала вот на этой высокой и жесткой кровати, вот под этим атласным балдахином, повешенным здесь, как явствует из пометки в домовой летописи, весной 1460 года и перекрашенным приблизительно в 1730-м из желто-кремового в розовато-коричневый, поскольку за первые двести семьдесят лет употребления ткань несколько выгорела, и цвет ее смотрелся уже не совсем свежим.
— Интересно, — спрашивает она у меня озабоченным тоном, разглядывая вышитый полог странноватого ржавого оттенка, — перекрасить эту тряпочку за пятьсот с лишним лет они один раз решились. А вот стирали они ее хоть когда-нибудь?
Семейство Стюартов не просто владеет домом. Какие-то боковые, не самые важные, но все-таки Стюарты тут и сегодня живут: так Тракуайр Хаус, построенный в самом начале двенадцатого века (лет за пятьдесят до основания Москвы князем Юрием Долгоруким, например) удерживает почетный рекорд самого старого обитаемого дома в Шотландии. За время экскурсии нам об этом напоминают раз пять.
И когда в Малой столовой первого этажа экскурсовод вдруг деликатно замолкает, завидев появившуюся в дверях старушку в голубоватых букольках, мы уже ничему не удивляемся. Старушка, осторожно расставив локти, проскальзывает, никого не задев, между экскурсантами к монументальному, словно церковный орган, резному буфету, который нам только что представили как подарок, присланный Стюартам в 1702 году непосредственно Людовиком XIV Солнцем, энергично продвигавшим их в ту пору на британский престол. Без скрипа выдвинув тяжелый ящик, она вынимает длинную серебряную десертную ложку, опускает ее в глубокий карман своего клетчатого передника и так же беззвучно исчезает за дверью. Экскурсовод продолжает прерванную фразу от той самой запятой, на которой застрял минуту назад.
Миссис Стюарт мы обнаружим потом в саду, когда усядемся под широким парусиновым зонтиком за столик на стриженной в крупную клетку лужайке, специально отведенной для пикников и детской беготни. Наследница королевы Марии дирижирует там квартетом степенных, но точных в движениях дам, разносящих гостям за весьма разумную плату чай в больших фаянсовых чашках и нарезанные щедрыми треугольниками теплые, здесь же испеченные пироги.
