* * *
До города мы добираемся меньше, чем за день. Нас встречает долгожданный дождь, принесенный Тихим океаном. Здесь страшен не столько песок, сколько сверхтонкая пыль, которая в течение нескольких часов превращает легкие животных в месиво.
Город, центр Тихоокеанской колонии, построен полукругом вокруг входа в последний туннель на Западном побережье, принадлежавший выжившим. Палитра геномов здесь фантастически разнообразна. Люди из класса «А» в течение поколений манипулировали с ДНК человека и создали широкий ассортимент нейронного вещества.
Лайнус уводит корабль в док. Сигнал стал сильным, но он замусорен болтовней, которую я всегда презирал. Теперь она еще более бессмысленна. Оказывается, кто-то из жителей города откопал старинную песню, которая всем понравилась, и они исполняют ее на разных инструментах и в разных тональностях. Кто-то разыскал фотографии первого верхнего укрытия, и в полдень у нас будет празднование. И, наконец, в Атлантической колонии – восстание выживших.
Первым делом, по моему требованию, мы идем в медицинский центр. Двое из «С» класса несут Рекса к каталке. Я по-прежнему держу его за лапу, пока медики вкалывают ему дозу морфина, после чего вынимают его дыхательный тракт. Пока двое производят эти манипуляции, третий держит шприц с морфином наготове – для меня, если потребуется.
Я говорил, что Рекс – не первая моя собака? И даже не сотая?
– Он поправится? – спрашиваю я.
Ни один из «С» не отвечает, потому что они недостаточно умны, чтобы размышлять и делать выводы.
* * *
Как только я выхожу, ко мне подходит группа людей класса «А» из Департамента технического обеспечения жизнедеятельности и задает вопрос о моем последнем прототипе. Я указываю на собственное тело и объясняю:
«Этот гораздо совершеннее предыдущего, поскольку позволяет лучше чувствовать прикосновения. Например, я чувствую тепло Рекса, и этот сигнал циркулирует по моей нервной системе. Хотя это меньше нравится, но я также могу чувствовать холод».
Оживляясь, они кивают головами.
«Кроме того, – продолжаю я, – я ищу способы активизации половой чувствительности. Это же будет просто чудесно, не так ли»?
Главный «А» вежливо улыбается. Пластик, закрепленный на его металлических зубах, вытягивается, повинуясь улыбке. Это напоминает мне, почему я так не люблю бывать в городе: они думают, что я чокнутый.
– Вы сделаете необходимые модификации для массового производства?
– Я всегда это делаю. Вы ведь отлично это знаете.
* * *
Я провожу в городе целую неделю. Это ужасное место, которое не знает любви. Дома здесь – просто помещения для сна. Никто ни к кому не прикасается. Единственные люди, которым этого не хватает, это «А», но ни один из них в этом не признается. Вместо этого они проводят эксперименты, все больше и больше.
Пытаются найти верную комбинацию генов – ту, что могла бы зажечь огонь эволюции. Но не могут. Мы не меняемся. Не способны к изменениям. Такова наша природа. Мы всегда одни и те же.
Восстание в Атлантической колонии подавлено. Мне лично жаль. Если у меня и остались мечты, то в одной из них выжившие восстают. Когда это случится, я их отыщу и помогу.
* * *
В последний день я забираю Рекса из медицинского центра. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что это не моя собака.
– Вы его клонировали, – говорю я. – Он меня не узнает. Теперь это просто старая больная собака.
«С» уходит.
– Покажите мне его тело.
– Подвергнуто сожжению, – отвечает Лайнус.
На нем новенький сияющий костюм. Очень изящный. Внешне гораздо более «человеческий». Некоторым образом я завидую классу «С» и даже «В» – эти никогда себя не убивают. Они недостаточно умны, чтобы видеть перспективы альтернативного развития.
Моя последняя остановка – туннель выживших, над которым стоит город. По ночам мы распыляем там спрей, и они не просыпаются, когда мы проводим свои эксперименты. Было бы более гуманно клонировать их из частей, но нам важно сохранить разнообразие, продуцируемое инвайронментальным стрессом.
Я был одним из тех, кто открыл этот туннель тысячу лет назад. Мы спустились туда еще с одним, тоже из класса «А». Эти прекрасные, способные моргать создания в темноте бледнели и становились умопомрачительно похожими друг на друга. Они не скрещивались и не подвергали свои клетки воздействию прионов, как это делали многие другие. Они предпочитали остаться сильными.
Когда я посмотрел на них, то понял, что мы могли бы жить вместе. А может быть, мы стали бы служить им – ведь это они создали нас, киборгов.
Но они начали войну. Первыми. В ответ мы уничтожили всех, кто оказал сопротивление, а лучшие мозги забрали себе. И вот через тысячу лет выжившие превратились в немощных уродов, которые даже забыли свой язык. Мутации, которые мы в них стимулировали, превращают их тела либо в нечто возвышенно-благородное, либо в что-то гротесково-безобразное.
Я спускаюсь в нижнюю часть туннеля и выбираю человеческое существо класса «С». Это ребенок, девочка. Ей будет вставлен дыхательный тракт для жизни наверху, и она станет моей новой собакой. Я всегда выбираю детей. Они вырастают при мне, а потому меня любят.
На следующий день я уезжаю. Прогноз не предвещает ничего плохого. На этот раз у меня водитель из класса «D», который говорит на бинарном коде. Рядом со мной скулит собака. Я глажу ее по голове:
– Все хорошо, Рекс. Со мной ты будешь в безопасности. Я расскажу тебе множество разных историй.
Помолчав, я продолжаю:
– Знаешь что? У меня раньше были дом и семья. Была собака, которую я обучил ловить мяч. Это было до того, как упал астероид. Это был чудесный мир.
Я тоже когда-то был человеком.
Крис Авеллон – креативный директор компании Obsidian Entertainment. Начал свою карьеру в подразделении Interplay – Black Isle Sudios – и все время занимался разработкой существ для ролевых игр, включая Planescape: Torment, Fallout 2, серию Icewind Dale, Dark Alliance, Knights of the Old Republic II, Neverwinter Nights 2, Mask of the Betrayer, Alpha Protocol, Fallout: New Vegas, FNV DLC: Dead Money, Old World Blues, и Lonesome Road. Он только что закончил работу над игрой компании inXile Wasteland 2, литературным сценарием Legend of Grimrock и FTL: Advanced Edition, а сейчас участвует в совместной работе над ролевой игрой Obsidian Pillars of Eternity и компании inXile Torment: Tides of Numenera.
Акт творения
Агнес подождала, пока ее идентификационный номер над входом в камеру не загорится зеленым, а стальная дверь не превратится в гель. Задержав дыхание, она прошла сквозь тягучую преграду, с трудом подавив содрогание, когда гель коснулся ее кожи. Никогда ей не привыкнуть к этому ощущению. Выйдя из геля, она с удовлетворением отметила, что стена позади нее вновь превратилась в твердый стальной монолит.
