Говоря это, Кэррон сдвигалась влево. Еще один шаг, и она достанет багор. Все это время она не сводила с Джилл глаз.
– Капитан, – продолжала она, зная, что Ишим слышит ее и понимает, – настоящий капитан всегда идет на дно со своим кораблем.
Они опередил ее. На сверхъестественной скорости мальчик перелетел палубу, размахивая свернутым одеялом как оружием. Удар – и Джилл теряет равновесие. Мальчик маленький, и удар не слишком сильный, но инерция движения отбрасывает ее на мачту, на мгновение дезориентируя. Драгоценное мгновение.
Кэррон хватает багор. В это время Ишим падает на палубу и своим шестом бьет Нолана по ногам. Кэррон подлетает и правой рукой всаживает острие багра тому в горло, левой одновременно хватаясь за револьвер. Кровь струей вырывается у Нолана изо рта одновременно с выстрелом, грохот которого разлетается над рекой. Пчелка кричит. Кэрон выхватывает револьвер из рук поверженного Нолана и, упав на бок, направляет его туда, где в последний раз видела Джилл.
Они лежит зажав живот ладонями, сквозь которые сочится темная кровь. Джилл разворачивается, судорожно пытаясь прицелиться. Боковым зрением, отлично натренированным для ведения боя, Кэррон замечает, как один мужчина прыгает с моста на палубу, а двое других пытаются набраться на корабль через борт. Но в руках у Кэррон револьвер – стальное воплощение ее воли к убийству. Пятнадцать лет без оружия, а ощущение такое, что ничто не изменилось. Она вновь – Дитя Войны, полная света и огня, несущих смерть.
Ее смех разнесся над рекой и эхом вернулся к ней в момент, когда она нажала на спуск.
Один выстрел для Джилл. У той появился третий глаз и удивленное выражение на лице, вниз которым она рухнула на палубу. Два выстрела для человека, спрыгнувшего на палубу. Выстрел – для одного из тех, что пытались забраться на палубу.
Вскочив на ноги, Кэррол бросилась к поручням. Последний из живых врагов уже не пытался забраться на палубу. Спрыгнув вниз, он пытался бежать по мелкой воде к твердой суше. Осталось два патрона, если судить по веру револьвера. Она помнила это очень хорошо.
– Кэррон!
Ее отвлек Ишим. Он подходил, нарочно шумя и держась подальше от линии огня.
Кэррон следила глазами за убегающей жертвой.
– Кэррон! – повторил Ишим. – Посмотри на небо.
С трудом превозмогая желание выстрелить, та заставила себя посмотреть вверх.
– Свет Кольца, – прошептала она, – свет Солнца, свет Земли. Солнца. Земли.
Она повторяла это вновь и вновь, пока вместо слов с ее губ не стало слетать бессловесное дыхание.
Кэррон опустила револьвер.
Человек исчез в зарослях. Она могла бы догнать его, но свет в ее душе погас. Она устала, а жужжание в ее голове затихало.
– Помоги ему, – сказала Би голосом сдавленным, но сильным.
– Он такой же, как я, – сказала Кэррон. – Будет жить. Принеси порошок. Он остановит кровь. Будет жить, – повторила она. – Он такой же, как я.
Ишим отправился за аптечкой, а Кэррон – к мертвым. Прежде, чем отправить их за борт, она перерезала им горло, старательно подавляя внутреннюю, интуитивную реакцию на медный запах крови.
Теперь нужно оттереть доски палубы. Кровь оставляет пятна. На полученную монету нужно еще купить краски, чтобы закрасить палубу. Мысли текли медленно и спокойно. Простые, бесхитростные мысли. Список неотложных дел. Про детей она пока не думала, занимаясь кораблем. Они будет жить. Ишим ему поможет.
Они спал на одеяле. Пчелка держала его за руку. Ишим и Кэррон не разговаривал. Глубоко погружая шесты в воду, они вели судно дальше по протоке. Поселок они решили обойти.
– Ему нужно хорошо поесть, – наконец сказала Кэррон, когда Солнце окрасило Круг в оранжевые и розовые тона.
– Впереди залив. Я поохочусь.
– Нет, я.
Кролики на весенней траве не отличаются проворством. Чтобы убить одного, Кэррон потребовалось бросить камень. Странно было ощущать под ногами твердую землю после стольких дней, проведенных на воде.
Ишим перенес детей на берег, в местечко, где было посуше, и разжег костер. Они, если судить по цвету его лица, было лучше; он смотрел на все глазами ясными и чистыми.
– Ты мог мне сказать об оружии, – обратилась она к мальчику, отправляя нарезанного кролика в маленький котелок и добавляя туда чистой воды.
– Вы бы не стали нам помогать, – ответил Они.
– Ты знала? – спросил Ишим, взглядом давая Кэррон понять, что он говорит о детях, а не об оружии.
– С прошлой ночи. Это было не наше дело.
Она пожала плечами.
– Зачем контрабандистам сложности?
– Зато теперь мы стали вашим делом, – сказал Они, улыбнувшись так, как не улыбнется и самый сообразительный взрослый.
Подумав, он спросил:
– Куда вы нас отвезете? В Риа?
– Нам заплачено до Риа, – проговорил Ишим.
– Нет, – отозвался Они. – Вы отвезете нас в Убежище.
Кэррон рассмеялась:
– Это выдумки. Мы сами в Академии рассказывали друг другу об этом месте. Убежище. Якобы там имеются технологии, с помощью которых нас можно избавить от наночастиц и сделать нас обычными, нормальными детьми. Место, где никто не заставит вас убивать, где братья и сестры не сходят с ума и их не нужно убивать как бешеных собак.
Выдумки. Сказка на ночь, которую рассказывают сиротам. А рассказывают – убийцы.
– У меня есть карта, – сказал Они. – Дай мне свой нож.
Кэррон протянула нож, стараясь не думать о том, что она делала им несколько часов назад.
– Что ты делаешь? – крикнул Ишим, увидев, что мальчик уверенным движением полоснул себе лезвием по руке.
Кэрррон перехватила руку Ишима:
– Не переживай. Он такой же, как я.
Они вытащил из-под кожи маленькую закупоренную с обоих концов трубочку. Наночастицы моментально принялись за работу: рана закрылась, кровь начала сворачиваться и остановилась. Протянув нож Кэррон, Они открыл трубку.
Внутри была карта. Но не на бумаге, а на чем-то вроде кожи – такой тонкой, что, если посмотреть сквозь нее на огонь, будут видны языки пламени. Светящиеся линии – это реки. Какие-то цифры и маленькая красная звезда, как пятно крови.
– Ссури соединяется с рекой Джеймс, Джеймс – с Дакотой. Потом на запад, к Йеллоустоуну, и, наконец – в горы. Здесь координаты. Видите цифры? Это не выдумки. Все вполне реально. Те, кто нас сделал, пришли оттуда. Мы должны были стать новым поколением людей. Новыми Детьми.
– Меня звать Ева, – добавила Пчелка. – Но я ненавижу свое имя. Мне нравится быть пчелкой. Пчелки жалят.
– Джилл и Нолан из Убежища? – спросил Ишим.
Кэррон, затаив дыхание, смотрела на карту, пытаясь примириться с мыслью, что легенда, в конце концов, может оказаться и правдой.
