– Папа, ты сможешь подняться на палубу? – спрашивает Зак на следующее утро.
У Дона перехватывает дыхание – словно внезапный луч света пронзает мрачную тьму реальности. Он чувствует себя лучше, но боится встретить еще один мертвый восход. Он живет мечтой сына. Его собственная мечта умерла.
– Пока слишком больно. – Зак кивает и поднимается на палубу.
Через три дня он перестает спрашивать.
* * *
Дон теряет счет времени. Через несколько дней (он точно не знает через сколько), Зак спускается вниз и садится рядом с отцом.
– Я знаю, что что-то не так, папа.
– Все так. – Дон старается, чтобы его голос звучал небрежно.
– Тогда почему ты не поднимаешься на палубу?
– Просто мне там нечего делать.
– А я думаю, есть.
– Да нет же. Я ведь уже говорил. Все в порядке. Просто я выздоравливаю. Никаких особых проблем.
– Папа! – Зак пристально смотрит на Зака. – Есть причина, по которой тебе нужно быть наверху. – Дон собирается снова возразить, но Зак встает и тянется к его руке. – Через десять минут восход солнца.
Он берет отца за руку. Дон колеблется, но понимает, что сопротивляться глупо. Этот новый образ сына – он полон решимости и надежды. Его сын нашел свою мечту. И неважно, что его собственная мечта умерла. Он должен поддержать своего сына, пусть даже это доставляет ему боль. Разве не так должен поступать хороший отец?
Зак обхватывает его рукой, поднимает и помогает Дону подняться по ступенькам. «Когда же он успел так вырасти?» – думает Дон.
– Мы обращены на запад, – говорит Зак, – так что просто сиди на корме и наблюдай. Ты справишься.
Дон сосредоточенно смотрит себе под ноги и, не поднимая глаз, медленно идет к скамье рулевого на корме судна. Ему не очень больно, но Дон знает, что дело не в боли – вовсе не она держала его внутри. Зак помогает ему сесть, Дон закрывает глаза и делает несколько вдохов. «Все только ради Зака», – думает он.
* * *
Дон открывает глаза и хватается за борт яхты, чтобы удержать равновесие.
На черном небе видны белые точки, некоторые из них сверкают. Он оглядывается по сторонам. Серых облаков пыли больше нет. Дон смотрит на сына:
– Где мы?
– Северное экваториальное течение теперь движется на юг, папа. Оно уже провело нас вокруг восточной оконечности Южной Америки. Разве ты не заметил, что стало теплее? – Зак широко улыбается.
– Нет, – отвечает Дон, не думая о том, что говорит, все его внимание сосредоточено на светлеющем небе. Вода начинает пузыриться, когда над горизонтом появляется желтое сияние. Сердце бьется чаще.
Зак хватает его за руку.
– Пока не поздно, смотри вон туда! – Зак указывает куда-то высоко в небо. Дон смотрит туда и видит группу сверкающих звезд. – Это Южный Крест!
Когда Дон смотрит на это созвездие, у него вырывается рыдание. Обернувшись, он видит в отдалении восходящее солнце. Океан сейчас темно-синий, не черный и не пепельно-серый.
Дон смотрит на Зака. Его сын сияет – его мечта о возрождении уже начала сбываться.
* * *
Дон сидит на пляже, в старом кресле, древесина у него покоробилась, а краска облетела. Тем не менее оно до сих пор удобное и прочное. Это хорошее кресло. «Южный Крест» стоит у причала, в стеклянных окнах рубки отражается свет солнца. Яхту нужно заново покрасить, но Зак и без того приложил огромные усилия для того, чтобы привести ее в приличный вид. Сейчас он сидит возле кромки прибоя вместе с Инес, они вдвоем слушают музыку из одной пары наушников и пританцовывают в такт какой-то песне, которую Дон не может слышать. Он сомневается, что это джаз.
Но это не страшно. Это же не его мечта.
Кен Лю
Кен Лю – автор и переводчик, а также юрист и программист. Его произведения появлялись в таких журналах, как «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Asimov’s», «Analog», «Clarkesworld» и т. д., а также публиковались в престижных антологиях «Year’s Best SF», «The Best Science Fiction» и «Fantasy of the Year». Обладатель премий «Хьюго», «Небьюла» и «World Fantasy Award». Живет с семьей возле Бостона.
Боги умерли не напрасно
Например, я могу сейчас доказать, что существуют две человеческие руки. Как? Мне нужно поднять обе свои руки и сказать, сделав любой жест правой рукой: «Вот одна рука, – и добавить, сделав любой жест левой: – А вот вторая».
Дж. Э. Мур
[44]. Доказательство внешнего мира, 1939
Рожденная в облаке, она была загадкой.
* * *
Мэдди впервые познакомилась со своей сестрой в окне чата, после того как умер ее отец – одно из загруженных сознаний в новую эпоху богов.
<Мэдди> Кто ты?
<Неизвестный идентификатор> Твоя сестра. Твоя рожденная в облаке сестра.
<Неизвестный идентификатор> Ты ужасно молчаливая.
<Неизвестный идентификатор> Ты еще здесь?
<Мэдди> Я… я не знаю, что сказать. Надо многое обдумать. Может, начнем с имени?
<Неизвестный идентификатор> ¯\_()_/¯
<Мэдди> У тебя нет имени?
<Неизвестный идентификатор> Раньше оно мне не требовалось. Мы с папой просто делились мыслями.
<Мэдди> Я не знаю, как это делается.
<Неизвестный идентификатор>
Вот почему Мэдди стала называть свою сестру «Мист
[45]» – из-за опоры подвесного моста, возможно, моста Золотых ворот, скрытого за знаменитым сан-францисским смогом.
Мэдди хранила существование Мист в тайне от своей матери.
После всех войн, начатых загруженными сознаниями – некоторые из которых еще теплились – процесс возрождения шел медленно и был полон неопределенности. На других континентах умерли сотни миллионов людей, и хотя Америка была избавлена от самого худшего, в стране все еще царил хаос, поскольку инфраструктура была разрушена, а большие города захлестнул поток беженцев. Мать Мэдди, которая теперь стала советником городского правительства Бостона, очень много работала и все время валилась с ног от усталости.
Прежде всего нужно было подтвердить, что Мист говорит правду, поэтому Мэдди предложила ей раскрыться.
