Это напомнило Мэдди, как хоботок комара впивается в кожу руки или как бабочка собирает нектар с цветка. Ее охватило беспокойство. Она так старалась сделать Мист человечной, но с чего она взяла, что Мист этого хочет?
– Очень хороший, – сказала Мист. Она повернула свой экран в сторону Мэдди, чтобы было видно, как ее стилизованные глаза искривились в улыбке. – Но ты права. Он не такой хороший, как домашние сорта.
Мэдди засмеялась.
– Откуда ты можешь это знать?
– Я пробовала сотни сортов помидоров, – сказала Мист.
– Где? Как?
– Перед войной богов все крупные производители блюд быстрого приготовления и рестораны быстрого питания использовали автоматизацию для создания рецептов. Папа провел меня через некоторые из этих предприятий, и я попробовала все сорта помидоров от «Ямала» до «зебра черри» – я была большой поклонницей сорта «снежно-белый».
– Машины составляли рецепты? – спросила Мэдди. До войны она любила смотреть кулинарные передачи, шеф-повары там были настоящими художниками, а то, что они делали, было настоящим творчеством. В ее голове никак не укладывалось, что машины могли составлять рецепты.
– Конечно. В тех масштабах, в которых работали эти производства, приходилось оптимизировать столько факторов, что люди никогда бы не смогли это сделать. Блюда должны были быть вкусными и использовать ингредиенты, которые можно получить в рамках современного механизированного сельского хозяйства – не было смысла использовать некий хороший рецепт, базирующийся на каком-то домашнем сорте, который невозможно эффективно выращивать в достаточно больших количествах.
Мэдди вспомнила свой разговор с мамой и поняла, что это та же концепция, которая сейчас определяет создание продовольственных пайков: они должны быть питательными, вкусными и в то же время экономичными, чтобы накормить сотни миллионов человек в условиях поврежденной инфраструктуры и ограниченных ресурсов.
– Почему ты не сказала мне, что пробовала помидоры? – спросила Мэдди. – Я думала, ты…
– Не только помидоры. Я перепробовала все сорта помидоров, тыквы, огурцов, яблок, винограда и многих других вещей, которые ты никогда не пробовала. В продовольственных лабораториях я испробовала миллиарды сочетаний вкусов. Тамошние датчики гораздо чувствительнее, чем человеческий язык.
Робот, который казался Мэдди таким необычным подарком, теперь казался ей жалким. Мист не нуждалась в теле. Она уже пребывала в гораздо более материализованном состоянии, чем то, что Мэдди могла себе представить или понять.
Мист попросту не считала новое тело чем-то особенным.
* * *
• Экспертный доклад объявляет нереалистичным план по очистке Азии от радиоактивных осадков, голод неизбежен
• Япония присоединяется к Китаю и Индии, обвиняющих западных экспертов в «запугивании»
• Утечка информации об индийском геоинженерном плане по растапливанию гималайских снегов для сельскохозяйственной мелиорации вызвала осуждение со стороны более мелких стран Юго-Восточной Азии из-за «кражи воды»
• Протестующие в Италии и Испании требуют, чтобы африканские беженцы «убирались домой», в ходе столкновений пострадали тысячи человек
• Чтобы остановить поток «людей в лодках», Австралия объявляет, что будет стрелять без предупреждения
• Региональные «войны за ресурсы» могут превратиться в глобальные, предупреждает специальная комиссия ООН
• Белый Дом твердо придерживается доктрины «НАТО в первую очередь: использование военной силы оправдано для прекращения реализации геоинженерных проектов, которые могут нанести ущерб интересам США или их союзников
Теперь мама по большей части работала допоздна, она выглядела бледной и нездоровой. Мэдди не нужно было ни о чем спрашивать, чтобы понять, что возрождение идет хуже всех ожиданий. Война богов нанесла такие раны земной поверхности, что выжившие принялись бороться друг с другом за остатки. И неважно, сколько лодок с беженцами утопили дроны или насколько высокими были возведенные стены – отчаявшиеся люди продолжали просачиваться в США, которые меньше всего пострадали от войны.
День за днем на улицах крупных городов разворачивались протесты и контрпротесты. Никто не хотел видеть утонувших в море или пораженных током женщин и детей, но также было ясно, что американские города перегружены. Даже эффективные роботы не справлялись с задачей всех накормить и обеспечить безопасную жизнь.
Мэдди замечала, что качество продовольственных пакетов постепенно ухудшается. Это не могло долго продолжаться. Мир постепенно катился по длинной спирали вниз, в пропасть, и рано или поздно кто-то должен был прийти к заключению, что одного ИИ здесь недостаточно и нам нужно снова призвать богов.
Они с Мист должны это предотвратить. Мир не выдержит еще одного правления богов.
В то время как Мист – возможно, величайший хакер всех времен – тестировала защиту «Эверластинг» и стремилась понять, как ее преодолеть, Мэдди пыталась разобраться с фрагментами мертвых богов.
Код карты – сочетание самоизменяющегося искусственного интеллекта и шаблонов мышления человека – не относился к таким вещам, которые может написать программист, но Мэдди, уделив столько времени фрагментам своего отца, кажется, интуитивно понимала, как личностные особенности проявляют себя в этом коде.
Точно так же Мэдди научилась понимать Чанду, Лоуэлла и других богов. Она выкладывала их надежды и мечты, словно фрагменты произведений Сафо и Эсхила. Выяснилось, что по своей сути все боги обладали аналогичной уязвимостью, своего рода сожалением или ностальгией по жизни во плоти, что отражалось на всех уровнях организации. Это была мертвая зона, уязвимое место, которое можно было использовать в войне против богов.
– В моем коде нет похожего слабого места, – сказала Мист.
Мэдди это поразило. Она никогда не считала, что Мист принадлежит к числу богов, хотя объективно это было именно так. Мист просто была ее младшей сестрой, особенно когда была встроена в симпатичный робот, который сделала для нее Мэдди – вот как сейчас.
– А почему? – спросила она.
– Я дитя эфира, – сказала Мист. И ее голос теперь звучал по-другому. Казалось, что она стала старше, в голосе чувствовалась усталость. Мэдди даже могла бы сказать, что он стал каким-то нечеловеческим. – Я не стремлюсь к тому, чего никогда не имела.
«Ну конечно, она же не маленькая девочка», – выругала себя Мэдди. Она позволила себя одурачить стилизованному устройству – маске, призванной облегчить общение, которую сама же и придумала. Мысли Мист двигались гораздо быстрее и она знала о мире гораздо больше, чем могла бы узнать Мэдди. Она могла при желании смотреть через миллиарды камер, слушать через миллиарды микрофонов, чувствовать скорость ветра на горе Вашингтон и в то самое время ощущать жар лавы, вытекающей из вулкана Килауэа. Она знала, что такое смотреть на мир с международной космической станции и что такое испытывать давление многокилометровой толщи воды на глубоководный аппарат. В определенном смысле она была гораздо старше Мэдди.
