Сержант был достаточно уверен в себе, дабы признать, что для человека, которому уже исполнилось пятьдесят, Митчелл выглядел очень импозантно. Можно было представить себе, как такой мужчина притягивает к себе женщин всех возрастов, хотя у Брайанта с Ким и не было доказательств того, что он как-то поощрял подобное внимание.
– Хорошо, что вы приехали так рано, – начал полицейский любезным тоном, глядя на Сильвию и Ребекку. – Сильно облегчили мне жизнь.
Ребекка сидела на том же самом стуле, что и вчера, перекинув ноги через его подлокотник и слегка покачивая ими. Она никак не отреагировала на его слова и не оторвала глаз от экрана телефона.
– Нет-нет, мы здесь ночевали, – сообщила Сильвия. – В доме достаточно свободных комнат. Я накинула кое-что из вещей Дианы. Мы с ней одного размера.
Митчелл повернулся к свояченице и посмотрел на нее так, словно не знал об этом. Мелькнувший в его глазах гнев сказал сержанту о том, что разрешения у него никто не спрашивал.
А когда Брайтман увидел на Сильвии блузку с цветочными узорами и голубые брюки, доходившие ей до середины щиколоток, на его лице вновь появилось выражение печали.
Брайант не мог избавиться от неприятного привкуса во рту. Да, они были сестрами и, как выяснилось, были очень близки друг с другом, но тем не менее…
– Я заехал, чтобы узнать, что с вашими разрешениями для телефонных провайдеров, – перешел он к делу. – Они нужны, чтобы мы могли…
– Боже, мне так стыдно! – произнес Митчелл, качая головой. – Это совершенно вылетело у меня из головы, как только вы вчера уехали.
– Всё в порядке, мистер Брайтман, – сказал сержант, поднимая руку, чтобы остановить его объяснения, которые показались ему вполне искренними.
– Я уже дала свое, – сообщила Сильвия, крутя на левом запястье украшенный камнями браслет.
Полицейский кивнул, поймав себя на том, что думает, не надела ли она на себя еще и драгоценности умершей сестры.
– Ребекка? – Он посмотрел на девушку, и Сильвия тоже повернулась к дочери.
– Чего? – отозвалась та, не поднимая глаз.
– Ребекка! – прикрикнула на нее мать, и Брайант был ей за это благодарен.
У его собственной дочери-подростка подобные манеры продолжались всего один день. Он хорошо помнил возмутительное поведение Лауры в один из дней, когда ей было четырнадцать лет. Когда же она вернулась из школы, то матери не было дома, а на столе в кухне лежала записка. Ее сержант и сейчас мог повторить слово в слово:
УВАЖАЕМАЯ ЛАУРА,
Если вы считаете, что можете говорить со мной, как с вашей прислугой, то я приняла решение, что мне эта работа больше не подходит, и я увольняюсь.
Ваш мешок с физкультурной формой валяется в том же углу вашей комнаты, где вы его оставили, ваша кровать не убрана, а на обед вы съедите то, что решите приготовить из того, что найдете в холодильнике.
Лауре понадобилось всего два часа, чтобы позвонить и извиниться.
Ни он, ни его жена не переваривают невоспитанности, подумал сержант, пока все присутствовавшие смотрели на Ребекку.
– Не понимаю, почему я должна… – заворчала та.
– Мы можем получить ордер, Ребекка, но проще будет, если вы сами дадите разрешение, – пояснил Брайант, демонстрируя терпение, которого у него не было.
– Ну ладно, хорошо, – равнодушно согласилась девушка, но ногами качать перестала.
Полицейский сдержался и не стал произносить слова, которые вертелись у него на языке. Она не его дочь, чтобы он мог ее критиковать.
– Пока это все, – сказал Брайант, вставая. – Благодарю вас.
– Я провожу вас, – предложил Митчелл, тоже вставая.
– Не беспокойтесь, я знаю дорогу.
– Никакого беспокойства, офицер, – настаивал хозяин дома.
Сержант пожал плечами и направился в холл, из которого уже была видна входная дверь. Митчелл шел в двух шагах позади.
Брайант открыл входную дверь и вышел на улицу.
– Что ж, благодарю за помощь, мистер Брайтман.
Хозяин засунул руки глубоко в карманы и стал качаться с носка на пятку.
Полицейский никак не мог понять, зачем ему понадобилось его провожать.
И тут Митчелл Брайтман набрал в легкие побольше воздуха и задал ему очень странный вопрос.
Глава 26
– Ну и как он? – спросила Ким у Анны, когда они оказались на кухне.
– Вполне ожидаемо. – Голос домработницы звучал устало. – Много времени проводит, глядя в окна. Ходит из комнаты в комнату, словно надеется убежать от горя. Пытается скрыть, что плачет. Интересно, почему мужчины так поступают? – Она опустила чашки в мыльную воду.
– Я хотела бы задать вам вопрос, – сказала инспектор, пожимая в ответ плечами и делая шаг в ее сторону.
– Кто бы сомневался. – Анна вытащила чашку из воды и поставила ее на сушилку.
– У Дианы был кто-нибудь?
Этот вопрос мучил детектива с тех самых пор, как они узнали, что миссис Брайтман не было в итальянском ресторане.
Руки домработницы замерли в раковине.
– А почему вы меня об этом спрашиваете?
Потому что ее не было там, где она должна была быть, подумала Ким. А когда женщина начинает лгать мужу о своих занятиях, то это может означать только одно.
– У меня есть на то причины, – ответила инспектор.
Анна вернулась к мытью посуды.
– Вы не сказали мне «нет», – заметила Стоун.
– Инспектор, я приходящая домработница, а не камера наружного наблюдения, и не слежу за каждым их шагом. Диана была очень доброй и щедрой женщиной, глубоко уважавшей своего мужа.
Ким заметила, как глаза служанки наполнились слезами.
– И все-таки вы не говорите мне «нет».
В кухне повисла тишина.
– Вы ни в коем разе не предадите ее память, – продолжила инспектор, – если расскажите нам что-то, что поможет поймать ее убийцу. Особенно если это был кто-то, кого она знала.
Голова Анны дернулась.
– Вы же не хотите сказать, что…
– Я хочу сказать, что мы должны исключить всех, кто ее знал, но нам необходимо выяснить, где искать этих людей.
– Я ничего не знаю, – повторила домработница, открывая дверцу шкафа. Дверца была тяжелой и слегка провисала на своих петлях.
– Эти чертовы петли, – проворчала Миллз. – Сборщик кухни ходит сюда уже несколько недель, а работа все еще не закончена. Симпатичный парень, но совершенно ненадежный. – Тут она посмотрела Ким прямо в глаза.
– И как его зовут? – поинтересовалась инспектор, решив подыграть ей. – Это для того, чтобы не прибегать к его услугам, как вы понимаете.
