– Урегулирование вопроса, связанного с врачебной ошибкой? – предположила Ким.
– Я тоже так думаю, – кивнула Стейси. – Пока не удалось получить допол…
– Этого вполне достаточно, – заключила детектив. Информации и вправду должно было хватить. Эта же врачебная ошибка объясняла, почему у Брайтманов не было собственных детей. – Продолжай работать над номером старого телефона Дианы.
Оказалось, что его никто не знает. Семья уже давно пользовалась новым номером, ведь с того момента, когда это был ее единственный номер, прошло уже шесть лет. Но тот факт, что сам телефон исчез, говорил Ким о том, что в этом что-то есть.
– А еще займись поплотнее Джейсоном Кроссом, – добавила Стоун. – Хочу побольше узнать о нем. Он врун и сразу ощетинивается, когда вопросы заходят слишком далеко.
Стейси сделала пометку в блокноте.
– Кев? – продолжила инспектор.
– Докладывать нечего, босс, – ответил Доусон. – Вчера опросил в «Солтвеллз» абсолютно всех. Никто из опрошенных не был в пабе накануне вечером, когда убили Максин Уэйкман. Правда, у меня есть довольно длинный список посетителей, которые там были.
– И?.. – спросила Ким, пытаясь понять настроение молодого полицейского.
– И я собираюсь опросить некоторых из них. На всякий случай захвачу с собой фотографии Максин, Дианы и машины. Вдруг кто-то кого-то узнает.
Инспектор согласно кивнула.
– Итак, все мы знаем, что Максин Уэйкман удочерили, так что настало время выяснить, что может рассказать нам ее биологическая мать.
Глава 40
Проснувшись, Алекс посмотрела на противоположную кровать.
Таня Нил сидела, опираясь спиной о стену, и ее ноги в грязных кроссовках свисали с кровати. Она постукивала ими друг о друга и похлопывала расческой, которую держала в правой руке, по левой ладони. И при этом не отрываясь смотрела на доктора.
– Доброе утро, – с улыбкой поздоровалась Торн.
Другие на ее месте вообще перестали бы спать от страха из-за того, что им приходится оставаться один на один с самой страшной женщиной в заведении.
Нил продолжала смотреть на Александру, как будто та ничего не сказала.
– Доброе утро, Таня, – повторила психиатр.
– Ты же знаешь, что я тебя пришью, правда? – с вызовом произнесла ее сокамерница.
– Нет, не пришьешь, – спокойно ответила Алекс, садясь на кровати.
В награду она услышала рык, который так хорошо выучила за последние дни.
– Погоди только…
– А чего ждать, Таня? – поинтересовалась социопат. – Я только что спокойно проспала семь часов в двух футах от тебя. Если б ты хотела меня убить, то я давно была бы мертва, – закончила она, глядя на расческу в руках соседки.
Алекс провела много времени, решая, какие методы или приемы она сможет применить после того, как Таня окажется с ней в одной камере. Наконец, остановилась на разговорном гипнозе
[46]. Хотя ей больше нравился термин «скрытый гипноз»: речь шла о способности заставлять людей менять свои взгляды или внушать им свои собственные – таким образом, чтобы они даже не подозревали о том, что на них влияют.
Начала Александра прошлым вечером. Она постоянно повторяла Тане, что та не сможет причинить ей вред, пока она спит. И хотя Нил всей душой хотела именно этого, она отказалась от своих намерений. Ее подсознание взяло верх над ее желаниями. Те выражения и термины, которые использовала Торн, указывали на что-то, и теперь для Тани было самым важным узнать, на что именно. В этом методика отличалась от простого гипноза: он использовался для прямого внушения, скрытый же действовал опосредованно.
Для примера можно было взять разницу между двумя предложениями: «Угощайтесь пирожным» и «Это пирожное восхитительно». Во втором случае все сводилось к тому, чтобы заронить в мозг человека мысль, после чего решение взять пирожное будет принято им самим.
– Я выбрала тебя по многим причинам, и не в последнюю очередь потому, что ты умна, – сказала Александра. – Ты далеко не дура. И ты хочешь понять, что мне от тебя надо. Что вполне естественно.
– Что за игры ты затеяла, сука? – спросила Нил, прищурившись.
– Уверяю тебя, Таня, что никакая это не игра. – Алекс стала причесывать волосы. – Я ведь все о тебе знаю.
– Да что ты можешь знать… твою мать…
– Всё, Таня. Я знаю, что твоя мать умерла, когда тебе было двенадцать. Я знаю, что ты делала все, чтобы не разлучаться со своей десятилетней сестрой, хотя это означало, что вы останетесь в детском доме и не сможете попасть в приемную семью. А когда ты выросла и покинула детдом, ты все равно продолжала ее защищать. Но защитить ее от всего на свете тебе не удалось, правда?
Расческа уже не хлопала по ладони. Левая рука Нил сжимала ее зубцы с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели.
– Сколько мужчин насиловали ее в ту ночь, Таня? – спросила Торн.
Сидящая напротив нее женщина молчала.
– Их ведь было трое, нет? И вы с сестрой убили их всех, правильно?
Нил не отводила от сокамерницы взгляда, и ее глаза наполнялись ненавистью.
Алекс склонила голову набок.
– А кто из вас двоих отрезал им члены еще до того, как они умерли?
Ответа опять не последовало, да он и не был нужен доктору Торн. Ей достаточно было просто знать, что и Таня, и ее сестра Тина были одинаково жестоки.
– А вам удалось выяснить, кто из них стал отцом твоего племянника Кая? – продолжила задавать вопросы Торн.
Это была еще одна бомба. То, что социопат просто упомянула это имя, изменило все. Перед Таней незримо появилось все самое дорогое, что было у нее в жизни, – ее сестра и племянник. Теперь дело касалось не только ее лично.
Алекс ждала реакции соседки. В камере изменился даже воздух. Если Нил когда-нибудь решится броситься на нее и схватить за горло, то это должно произойти именно сейчас.
По глазам Тани было видно, что воспоминания о прошлом привели ее в бешенство. Ее рука все еще сжимала расческу.
Торн улыбнулась.
– Как видишь, мне известно все, Таня. А самое главное – я знаю, что вам с сестрой пришлось расстаться. Но ты продолжаешь поддерживать с ней контакт.
И это было жизненно важной частью ее плана.
Глава 41
– Так что нового у нас в офисе? – спросил Брайант, когда они повернули в сторону Клент-Хилл.
Ким могла бы догадаться, что он заметит кактус у нее на столе.
Другие как-то украшали свои столы, чтобы их рабочее место выглядело более домашним. Фотографии, орнаменты, пластиковые карточки с различными духоподъемными лозунгами… Инспектору Стоун приходилась видеть на столах предметы, назначения которых она просто не понимала, – как будто людям было необходимо постоянно напоминать самим себе, кто они такие, чтобы спокойно работать. А вот если б она принесла из дома подобные предметы, это был бы торцевой ключ, палочки для жевания и… Больше Ким ничего в голову не приходило. И это ее совсем не беспокоило.
