Глава 97
Доусон почувствовал, как рвотные массы заполнили его горло. Из него вышибло весь дух, когда какая-то расплывчатая форма рядом с ним вдруг с силой толкнула его назад. Пронизывающая боль говорила о том, что сержант ударился затылком обо что-то твердое и на мгновение потерял сознание. Сколько он пролежал в беспамятстве, Кевин не знал, но его руки были связаны у него за спиной.
Ноги тоже были соединены вместе. Инстинктивно он с силой выбросил их вперед.
– Вам надо было уходить, пока у вас был шанс, – услышал он.
Одновременно с этими словами что-то твердое ударило его по правому колену.
Сержант закричал от боли и сам не узнал своего голоса.
Чья-то темная фигура направила луч своего фонаря вверх и осветила свое лицо, фото которого Кевин видел прикрепленным к доске в помещении отдела.
– Анна, – произнес он, вспомнив, что она относится к прислуге Брайтманов.
На какое-то время Доусон окаменел. Он, наверное, сотню раз смотрел на это ничем не примечательное лицо, но ему и в голову не приходила такая возможность. Постепенно он начал что-то соображать.
– Вы работали во всех семьях, – произнес сержант в темноту. – И так смогли сблизиться с ними со всеми. В тот вечер вы позвонили Диане, что-то ей сказали… – Он замолчал, чувствуя, что вот-вот что-то вспомнит. Телефон. – Вы позвонили Диане с ее собственного телефона. Вы украли ту старую трубку, которую она хранила, и позвонили ей с нее, сообщив, что случайно на нее наткнулись. Она встретилась с вами, а потом подвезла до Колли-Гейт. И высадила вас там, прежде чем…
– Диана была очень великодушной женщиной, – сказала женщина.
Кевин заморгал в темноте, как будто это могло прочистить ему мозги.
– Она же вам нравилась! – сказал он в шоке. – Вы же искренне сожалели о ее смерти…
– А как же иначе.
Теперь удар пришелся по левой коленке сержанта. Боль пронзила его ногу.
– Я же не какой-нибудь монстр, – продолжила Анна Миллз. – Диана была очаровательной женщиной, и мне очень жаль, что она умерла. Но по-другому я поступить не могла.
Доусон подумал об одном мертвом ребенке и о втором, который тоже мог быть уже мертв. Нет, она самый настоящий монстр!
– Но почему родственники? – спросил он, стараясь заставить ее говорить. Группа поддержки должна быть совсем близко.
– Потому что родственники всегда страдают сильнее всех, – ответила Анна. – Жертвы умерли, и их боль прошла. Но ничто так не ранит, как потеря любимого человека. А надо продолжать жить. И простого выхода из ситуации у тебя нет. Тебе приходится страдать. Действительно страдать.
– Люк Суини был вашим сыном, – понял сержант.
– За то, что совершил наш мальчик, нас облили грязью с головы до ног. Наверное, в том, что произошло, была и наша вина. Не смогли его правильно воспитать. Или должны были предвидеть, что он собирается сделать. Или как-то остановить его. Другие дети издевались над нашими детьми и избивали их. Наш дом забрасывали кирпичами чуть ли не каждую ночь. В почтовый ящик нам бросали собачье дерьмо. С нами творили все, на что хватит вашего воображения, и даже больше. Жизнь превратилась в ад.
– Он умер в тюрьме, – произнес Доусон.
Ему ничего не ответили, но и по коленям больше не били.
Сержант знал, что ему необходимо заставить Миллз говорить. Группа поддержки уже на подходе, и скоро здесь будет полно полицейских. Шансов скрыться у нее нет никаких. Просто ему надо постараться не умереть за это время.
– А он вообще не должен был там оказаться! – огрызнулась Анна. – Он был явно болен. Но Митчелл Брайтман нарисовал перед присяжными портрет настоящего монстра, а девчонка преувеличила все, что сделал с ней мой мальчик.
В машине Стейси успела рассказать Кевину о своих раскопках и описала раны, которые насильник нанес девочке, так что Доусон не мог поверить тому, что слышал сейчас, но реагировать на это не стал. Тот факт, что обвинение основывалось на показаниях жертвы, а не на ее собственных утверждениях, казалось, ничуть не смущал Анну. О самоубийстве девочки она даже не вспоминала. Однако Кевин не мог показать ей сейчас свое раздражение. Он должен был постараться сделать так, чтобы она не отвлекалась от рассказа.
– А эта Джеральдина? – продолжала Миллз. – Она под присягой подтвердила, что Люк способен предстать перед судом.
– Сначала вы ведь попытались убить ее компаньонку, правда? Ее она любила больше всего на свете, но вам не удалось довести дело до конца.
– Вместо этого я добралась до ее дочери, – сказала женщина с видом триумфатора. – Это ведь был ее ребенок, и она никогда не сможет смириться с его потерей, так же как и я не могу смириться с потерей своего. Эта глупая сука под присягой показала, что мой мальчик может предстать перед судом, а этот омерзительный судья упек его.
– Но вы убили ребенка, – заметил Доусон.
Он чувствовал, что Миллз ходит вокруг него в темноте. Хруст сухих веток раздался рядом с его левым ухом.
– Он не был образцом послушания. – Анна говорила абсолютно равнодушным голосом. – Но Ховард его боготворил. Сначала я собиралась убить его жену, пока не увидела, какими глазами он смотрит на малыша. Так что план слегка изменился. Вот и всё.
Кевин внимательно прислушивался – ему хотелось бы услышать звуки, свидетельствующие о том, что помощь на подходе.
Женщина продолжала кругами ходить вокруг него в темноте. Шорох сухих листьев и веток у левого уха – два шага – шорох у правого уха. Шесть шагов – шорох у левого уха.
Сержант решил, что она не знает, что с ним делать. Ему надо было держать ее в напряжении. Он знал, что у Анны есть нож. Руки у него связаны, но, может быть, он сможет использовать ноги?
– В доме у Джеральдины вы встретили Джейсона Кросса, так? – спросил Доусон. – И вы же порекомендовали его Диане Брайтман? У вас появилась идеальная возможность подставить его, после того как он переспал с Дианой. Ведь его одежда оказалась вычищенной и высушенной. Это вы тогда взяли его волос, который потом положили в машину.
Кевин пошевелил ногой, чтобы понять, насколько свободно он может ею действовать. Нога не встретила никакого сопротивления. Он вспомнил, как дернул ногами после того, как пришел в себя. Видимо, из-за этого Миллз не смогла связать их как надо.
– Так, небольшое отвлечение внимания, офицер, – хихикнула Анна. – Этакий ложный след.
Неожиданно сержант понял, что ему надо делать, чтобы выйти из этой ситуации живым.
Ему надо считать шаги.
– А старший детектив-инспектор Вудворд? Почему?..
– Я присутствовала при том, как этот ублюдок арестовывал моего сына.
Шорох слева.
– С ним вообще не было никаких проблем, – добавила убийца.
