– Тише! А то они услышат, – и продолжал бежать, волоча меня за собой.
Мы были уже совсем близко от воды, даже видели, как она посверкивает под нами; о Боже, как мне хотелось пить: всего один глоток, один долгий глоток, ни о чем другом я даже не мог думать. Но и псы были совсем рядом, мы уже слышали стук их лап по сухой земле и звон копыт скачущего коня. Мы достигли уже прибрежных скал, когда Лео вдруг воскликнул:
– Нет, нам не добраться до реки. Остановись. Что будет, то будет. Здесь мы будем стоять до конца.
Мы повернулись и уперлись спиной в скалу. Псы-палачи были в ста ярдах от нас, но, хвала Небесам, их осталось всего три. Остальные кинулись за убегающими лошадьми и, конечно, уже настигли их, возможно, достаточно далеко, и теперь пируют. Стало быть, они не будут участвовать в схватке. Только три – и Хан, в диком азарте скачущий вслед за ними, но среди этих трех – рыжий черноухий Хозяин и еще два, почти таких же свирепых и огромных.
– Могло быть и хуже, – сказал Лео. – Если ты займешься собаками, я возьму на себя Хана. – И, нагнувшись, он натер песком потные ладони, я последовал его примеру. Мы взяли копья в правую руку, ножи – в левую и стали ждать.
Завидев нас, псы с рычанием и ужасным лаем дружно устремились в нашу сторону. Без стыда признаюсь, что у меня оборвалось сердце, ибо псы были такими же огромными, как львы, и еще более свирепыми. Один из них – тот, что поменьше, – обогнул других и бросился на меня, намереваясь вцепиться прямо в горло.
Сам не знаю, как это случилось, но, повинуясь внезапному импульсу, я прыгнул ему навстречу, так что вся его тяжесть пришлась на острие моего копья, которое подпиралось всей моей тяжестью. Копье вонзилось ему в грудь между передних лап, и таким сильным было столкновение, что меня опрокинуло. Когда я вскочил на ноги, то увидел, что пес катается по земле, пытаясь перегрызть клыками копье, которое вырвал из моей руки.
Два других набросились на Лео, но промахнулись, хотя один из них и выдрал большой лоскут из его куртки. Лео сгоряча метнул в него свое копье, но оно прошло ниже брюха и вонзилось глубоко в землю. Однако псы не повторили нападения. Вероятно, их остановило зрелище агонизирующего сородича. Они стояли, рыча, на небольшом расстоянии, а мы, лишившись своих копий, не могли их достать.
Тут подоспел Хан на своем коне; он яростно сверкал глазами – казалось, это был сам дьявол. Я надеялся, что он не решится напасть, но как только увидел его глаза, понял, что ошибаюсь. Он был безумен от ненависти, ревности, долгого охотничьего возбуждения и полон решимости убить – или быть убитым. Соскользнув с седла, он выхватил свой короткий меч, ибо то ли потерял копье, то ли вообще его не взял, – и свистнул собакам, показывая на меня мечом. Они прыгнули, а он ринулся на Лео, и кто сможет описать точно то, что случилось после этого?
Мой нож вонзился по рукоять в тело одного пса, и он повалился наземь, у него были парализованы задние конечности – тем не менее он продолжал рычать, скалиться и пытался меня укусить. Но другой – демон по кличке Хозяин – схватил меня за правую руку под локтем, и я почувствовал, как хрустнули мои кости в его мощных челюстях; боль была так сильна, что я выронил нож. Зверь оттащил меня от скалы и стал теребить мое предплечье, хотя и я изо всех сил лягал его в брюхо. Я упал на колени, и тут мне подвернулся камень величиной с большой апельсин. Я встал на ноги и принялся молотить пса этим камнем по голове, но он не ослаблял хватки, что было не так уж и плохо, ибо, отпустив меня, он тотчас же вцепился бы мне в горло.
Мы крутились, метались, человек и зверь вместе. Однажды мне показалось, будто Лео и Хан, сцепившись, катаются по земле, в другой раз – будто Хан сидит на камне и смотрит на меня, и я подумал, что он убил Лео, а теперь наблюдает, как пес приканчивает меня.
Я уже терял сознание, когда вдруг кто-то поднял огромного пса на воздух. Его челюсти разжались, моя рука высвободилась и повисла, как плеть. Да, пес висел в воздухе. Лео держал его за задние лапы и изо всех своих могучих сил раскручивал и раскручивал.
И вдруг голова пса с глухим стуком ударилась о скалу, он упал и лежал бесформенной массой, рыжий, с черными пятнами.
Как ни странно, я сохранил сознание: от беспамятства меня спасли, вероятно, боль и сильное нервное напряжение. Я услышал, как Лео, с трудом переводя дыхание, сказал будничным тоном:
– Ну что ж, все кончено, и я осуществил пророчество шамана. На всякий случай надо удостовериться.
Он подвел меня к одной из скал, и там, опираясь о нее спиной, сидел Хан, еще живой, но не способный пошевелить ни руками, ни ногами.
– Вы смелые люди, – медленно произнес он. – И очень сильные: убили моих псов и сломали мне хребет. Стало быть, предсказание старой Крысы все же сбылось. Ведь я охотился на Атене, а не на вас, но она осталась в живых, чтобы отомстить если и не за меня, то за себя самое. А она охотится за тобой, Желтая Борода, и ее псы – псы ее отвергнутой страсти – куда опаснее моих. Прости меня и беги на Гору, Желтая Борода, туда же попаду и я, еще раньше тебя, ибо там обитает владычица более могущественная, чем Атене.
Челюсть у него отвисла, он умер.
Глава XII
Посланница
– Умер, – сказал я, тяжело дыша. – Сдается мне, мир потерял немного.
– Но ведь мир и дал ему немного, не будем говорить плохо об этом бедолаге, – произнес Лео, в изнеможении бросившись наземь. – Возможно, он был вполне приличным человеком, до того как они опоили его зельем, которое лишило его рассудка. Как бы там ни было, смелости ему не занимать, и я не хотел бы еще раз иметь дело с таким смельчаком.
– Как ты сумел с ним справиться? – спросил я.
– Увернулся от его меча, схватил его и швырнул на каменную глыбу. Превосходство в физической силе, ничего больше. Схватка шла не на жизнь, а на смерть. Хорошо еще, что я успел помочь тебе, – не то бы этот зверь разодрал тебе горло своими острыми клыками. Видывал ли ты когда-нибудь такого пса? С молодого осла? Как ты себя чувствуешь, Хорейс?
– Он изгрыз мне предплечье, но это, кажется, и все. Давай спустимся к реке. Я просто умираю, хочу пить. А ведь вся остальная свора где-то здесь, их не меньше пятидесяти.
– Не думаю, чтобы они стали нас разыскивать. Они теперь пируют: жрут наших бедных лошадей. Обожди минуту, сейчас я вернусь.
Он поднялся, подобрал меч Хана, прекрасное древнее оружие, и одним ударом зарубил второго, раненного мной пса, который продолжал выть и рычать на нас. Затем он поднял оба копья и мой нож, сказав, что они могут еще нам понадобиться, без особого труда поймал коня Хана – тот стоял с опущенной мордой, такой измученный, что даже эта отчаянная схватка не отпугнула его.
– Ну а теперь, – сказал Лео, – садись, старина. Пешком ты недалеко уйдешь. – И он помог мне взобраться в седло.
Намотав повод на руку, Лео повел коня, который с трудом передвигал ногами, к реке; река находилась всего в четверти мили от нас, но я испытывал такую сильную боль и так устал, что это расстояние показалось мне неимоверно большим.
