И вдруг Она с яростным видом повернулась к шаману Симбри, который стоял рядом, скрестив руки на груди.
– О чем ты думаешь, колдун?
– О Прекрасная! – ответил он. – Мои мысли омрачены смутной тенью грядущего. Ведь я обладаю даром, которого лишена ты со всей твоей мудростью, – даром прозрения, и я вижу здесь мертвого человека…
– Еще одно слово, – перебила Айша с гневом, вызванным, видимо, тайным страхом, – и этим мертвецом будешь ты! Не напоминай мне, глупец, что теперь я снова могу освободиться от ненавистных древних врагов, – смотри, как бы я не пустила в ход меч, который ты вкладываешь в мою руку. – Только что такие спокойные и счастливые глаза ее полыхали жгучим огнем.
Старый колдун почувствовал их грозное могущество и попятился назад до самой стены.
– О великая Повелительница! Я приветствую тебя, как и прежде. Да, как и в те далекие времена, о которых ведаем только мы двое, – пробормотал он, запинаясь. – Я ничего не могу добавить: лица мертвого человека я не видел. Знаю только, что скоро тело нового Хана Калуна будет покоиться на краю огненной бездны, как час назад здесь лежал тот, кого поглотило пламя.
– Конечно же, здесь будут лежать еще многие Ханы Калуна, – холодно ответила Айша. – Не бойся, шаман, мой гнев остыл, но впредь будь благоразумнее, мой враг, не предвещай недоброго великим мира сего. Пойдем отсюда.
Все еще поддерживаемая Лео, Она вышла из-под каменного навеса на открытую площадку на самой вершине Знака Жизни. Уже взошедшее солнце ярко золотило склоны Горы, равнины Калуна далеко внизу и отдаленные, тонущие в туманной дымке горные пики. Айша стояла, любуясь величественной панорамой, затем сказала Лео:
– Как красив этот мир! Дарю его тебе – весь целиком.
Тогда только впервые заговорила Атене:
– Уж не хочешь ли ты, Хес, – если ты все еще Хесеа, а не демоница, восставшая из бездны, – предложить мои владения как свадебный дар этому человеку? Если так, говорю тебе: ты еще должна завоевать их.
– Неблагородны твои слова и повадки, – ответила Айша. – Но я прощаю тебя, ибо считаю ниже своего достоинства глумиться над соперницей в час своего торжества. Когда ты была красивее меня, не предлагала ли ты ему эти самые земли? Но скажи, кто из нас сейчас красивее? Смотрите вы все – и судите. – Она встала рядом с Атене и улыбнулась.
Хания была прелестной женщиной. За всю мою жизнь мне не доводилось видеть никого прелестнее, но какой грубой и невзрачной выглядела она близ Айши с ее первозданной, эфирной красотой! Ибо в этой красоте было еще меньше земного, чем в пещерах Кора, – теперь это была красота духа.
Всегда сияющее чело, широко поставленные глаза с их вселяющим безумие взглядом: то полные звездного огня, то той глубокой тьмы, в которой плавают звезды; плавно изгибающиеся губы, застенчивые и в то же время гордые; шелковистые пряди волос, что, ниспадая волнами, как бы жили своей отдельной жизнью, – не столько величие во всем облике, сколько неудержимая тайная сила, которая переполняла ее хрупкое тело и бросалась в глаза даже самым невнимательным; то духовное пламя, о котором говорил Орос, – только теперь уже оно сверкало не в «скудельном сосуде», а в драгоценной, отделанной жемчугами алебастровой вазе, – ничто из всего этого не могло принадлежать земной женщине. Я почувствовал это со страхом. То же самое почувствовала и Атене, ибо она ответила Айше:
– Я только женщина. Кто ты такая – лучше всего знаешь ты сама. Можно ли сравнивать свечу с пламенем вулкана или светлячка со звездой? Как моей бренной красоте соперничать с сиянием, которое ты получила от Владыки ада в награду за свои дары и поклонение? И все же, как женщина, я тебе равна, а как дух, я буду твоей повелительницей, когда, лишенная своей заемной красоты, сгорая от стыда, ты предстанешь перед Высшим Судьей, которого ты предала и оскорбила, – да, ты будешь стоять перед ним, как только что стояла на краю огненной бездны; тебе суждено нескончаемо бродить, оплакивая свою потерянную любовь. Ибо я знаю, врагиня, что человек и дух не могут быть вместе. – И Атене замолчала, задыхаясь от горькой ярости и ревности.
Пристально наблюдая за Айшей, я заметил, что Она вздрогнула, услышав это зловещее пророчество, на ее карминовых губах появился серый налет, а задумчивые глаза потемнели от тревоги. Но Она тут же подавила свои опасения, ее голос зазвенел, словно серебряный колокольчик:
– Напрасно ты безумствуешь, Атене: что может поделать недолгий паводок против нерушимой громады утеса? Неужели ты надеешься, бедное дитя одного дня, сокрушить пеной и пузырями скалу моей вековечной силы? Слушай же и молчи. На что мне твои жалкие владения, ведь я, если только пожелаю, могу повелевать всем этим миром. Но запомни: ты правишь страной лишь с моего милостивого соизволения. И еще запомни: я скоро посещу твой город, сама выбирай, с чем я приду – с миром или войной.
Поэтому, Хания, очисти свой двор от пороков и зла, отмени несправедливые законы, чтобы в твоей стране царило довольство, ныне отсутствующее, – лишь тогда я смогу подтвердить твое право на власть. И еще я советую тебе выйти замуж за достойного человека по своему выбору – был бы только он честен и праведен, и ты могла бы всецело на него положиться, ибо ты нуждаешься в мудрых советах, Атене.
Пошли же отсюда, мои гости. – И Айша проследовала мимо Хании, бестрепетно ступая по самому краю пропасти, где бушевал ветер.
Дальнейшее произошло так стремительно, что нам с Лео понадобилось потом сопоставить наши впечатления, чтобы понять, что случилось. Когда Айша проходила мимо, взбешенная Хания выхватила припрятанный кинжал и со всей силы ударила соперницу в спину. Мне показалось, что кинжал погрузился по самую рукоять, но этого не могло быть, потому что он упал на пол, а та, кого Атене пыталась убить, осталась цела и невредима.
Поняв, что покушение не удалось, Атене, качнувшись, как корабль в бурю, бросилась на Айшу, намереваясь низвергнуть ее в бездну. Но ее протянутые руки повисли в пустоте – Айша даже не пошевелилась. В пропасть упала бы сама Атене, если бы Айша не успела схватить ее за руку и легко, без всякой натуги, как будто она была маленькой девочкой, вытащила оттуда.
– Глупая женщина, – с жалостью проговорила Айша. – Ты так разъярилась, что готова была расстаться с приятным обликом, которым наделило тебя Небо. Это безумие, Атене, ведь ты даже не знаешь, кем тебе суждено возродиться. Может быть, ты будешь не правительницей, а крестьянской девочкой, непригожей, даже уродливой: говорят, именно такая кара предуготовлена самоубийцам. А может быть, как полагают многие, ты станешь животным: змеей, кошкой, тигрицей. Посмотрите, – Айша подобрала с пола кинжал и швырнула его в воздух, – острие у него отравлено. Стоило тебе уколоться… – Она улыбнулась и покачала головой.
Но Атене больше не могла выносить этих насмешек, более убийственных, чем яд, которым она смазала лезвие кинжала.
– Ты не смертная женщина, – простонала она. – Как же мне одолеть тебя? Пусть же отомстит за меня Небо! – Атене села и зарыдала.
