Новгородцы лишились не только поддержки Пскова. В княжение Святослава Ольговича их положение стало чрезвычайно трудным, так как во всех соседних с Новгородом городах сидели на княжении противники черниговских Ольговичей. «И не бе мира с ними (с псковичами. — А.К.), ни с суждальци, ни с смольняны, ни с полоцяны, ни с кыяны». Следствием фактической изоляции Новгорода стали голод и дороговизна хлеба: «и стоя все лето осмьнъка великая по 7 резан».
Хлебная торговля была вообще слабым местом Новгорода. Город жил в основном на привозном хлебе. Из последующей истории мы очень хорошо знаем, к каким последствиям могла привести блокада Новгорода со стороны Суздальской земли, откуда в Новгород в основном и поступали рожь и другие жизненно важные продукты питания. Юрий Долгорукий стал первым суздальским князем, который воздействовал на Новгород именно таким способом.
Скоро терпению новгородцев пришел конец. 17 апреля 1138 года они выгнали Святослава Ольговича из города и отправили гонцов в Суздаль к князю Юрию Владимировичу, предлагая ему занять новгородский стол. Сам Юрий в Новгород конечно же не поехал, однако отпустил туда своего старшего сына Ростислава, имя которого в связи с этими событиями впервые упоминается в источниках. 10 мая князь Ростислав Юрьевич вступил в Новгород и был торжественно посажен на новгородский стол. Тогда же новгородцы заключили мир с Псковом.
Конечно же князю Юрию Владимировичу хотелось бы проводить в Новгороде политику, отвечающую его собственным интересам. Но сделать это было весьма затруднительно. Положение князя в этом городе — особенно после изгнания Всеволода Мстиславича — отличалось от положения князей в других русских городах. Здесь князь неизбежно оказывался под жестким контролем местного боярства — все его решения должен был санкционировать посадник, а в наиболее важных случаях — еще и городское вече. (В позднейших договорах Новгорода с князьями это будет выражено формулой: «А без посадника… суда не судити, ни волости раздавати, ни грамот даяти»
.) Главное же, новгородцы отстояли свое право заключать с князем особый договор и в случае невыполнения этого договора изгонять его из города решением того же вече. Новгородский князь даже жил не в самом городе, а в пригородной резиденции — на Городище, находившемся в двух километрах от Новгорода вверх по Волхову.
С этим приходилось мириться. Все попытки князей восстановить свою власть неизменно наталкивались на сопротивление новгородцев и чаще всего заканчивались изгнанием князя. И даже тогда, когда на новгородском столе оказывались сыновья Юрия Долгорукого, события, происходившие в городе, далеко не всегда принимали благоприятный для суздальского князя оборот.
Правда, в первый год княжения Ростислава новгородцы, кажется, готовы были поддержать Юрия в его противостоянии черниговским князьям. Так, в Новгороде была схвачена супруга князя Святослава Ольговича (ее на время посадили под стражу в новгородском женском монастыре Святой Варвары). Сам же Святослав на пути из Новгорода был перехвачен в Смоленске князем Ростиславом Мстиславичем и тоже заточен — в Борисоглебском монастыре на Смядыни. И только после примирения Мономашичей с Ольговичами (это, напомним, произошло осенью 1138 года) Святослав и его супруга получили свободу.
Но все изменилось после того, как Всеволод Ольгович занял киевский стол. Прежняя обида на Святослава была забыта. В начавшейся новой войне Ольговичей с Мономашичами новгородцы поначалу пытались сохранить нейтралитет, а затем поддержали сильнейшего — на тот момент великого князя Киевского. И когда Юрий решится начать военные действия против Всеволода Ольговича и призовет новгородцев к походу на Киев — те ответят отказом. 1 сентября 1139 года Ростислав Юрьевич бежит из Новгорода к отцу, а новгородцы пошлют в Киев, к великому князю Всеволоду Ольговичу, вновь приглашая на княжение его брата Святослава.
Вскоре Юрию удастся еще раз посадить своего сына в Новгород. Но вновь на короткое время. Борьба за этот город между суздальским князем, его племянниками Мстиславичами и черниговскими Ольговичами тесно переплетется с их же борьбой за Киев и за главенство в Южной Руси.
* * *
Вторжение новгородцев 1134/35 года имело еще одно важное последствие для Ростовской и Суздальской земли. Оно показало полную незащищенность суздальско-новгородского порубежья. Ни на самой Волге, ни на ее правых притоках новгородцы не встретили ни малейшего сопротивления. Необходимо было срочно укреплять западную границу княжества. Этим Юрий Владимирович занимался и во второй половине 30-х годов XII века, и позднее.
Никоновская летопись под 6642 (1134) годом сообщает: «Того же лета князь Юрьи Володимеричь Манамашь заложи град на усть Нерли на Волзе, и нарече [имя] ему Константин (Кснятин. — А.К.), и церковь в нем созда; и много каменных церквей созда по Суздальстей власти»
.
Современные исследователи справедливо ставят дату, названную московским летописцем, под сомнение: и в 1134-м, и в 1135 годах Юрий находился на юге. Да и события «Суздальской войны» 1134/35 года не предполагают наличия каких-то укреплений в устье Нерли Волжской
. Скорее, город Кснятин мог быть построен позднее — уже после битвы на Ждане-горе и возвращения Юрия в Суздальскую землю. Каменные же церкви возводились Юрием Долгоруким в течение всего его суздальского княжения — в этом отношении запись Никоновской летописи носит, по-видимому, обобщающий характер.
Кснятин оказался не единственным городом, построенным Юрием на западных границах Суздальской земли. Как правило, он ставил крепости в устье волжских притоков, предотвращая возможность беспрепятственного наступления на суздальские владения со стороны Новгорода. Из описания следующей большой суздальско-новгородской войны — 1149 года — следует, что к этому времени в Верхнем Поволжье уже существовали укрепленные центры, которые новгородцам приходилось захватывать силой. Летописи сообщают как минимум о шести крепостях. Согласно исследованиям В. А. Кучкина, это такие важные в стратегическом отношении центры, как Тверь в устье реки Тверцы — в будущем один из главных городов средневековой Руси; Шоша и Дубна, расположенные в устьях одноименных рек — правых притоков Волги; уже упомянутый Кснятин в устье Нерли Волжской; Углече Поле (нынешний Углич) и Молога (или Городец на Мологе) в устье одноименной реки — левого притока Волги
. Все эти города были построены, по-видимому, между 1134 и 1149 годами. Так по существу была сформирована западная граница Ростово-Суздальского княжества.
В ЛОНЕ СЕМЬИ
Ко времени возвращения в Суздальскую землю Юрию было около сорока лет или даже уже за сорок. Большая часть жизни, можно сказать, прошла, однако главные свершения, прославившие его имя, оставались еще впереди.
Его семейная жизнь складывалась вполне благополучно. За годы совместной жизни его первая жена-половчанка родила ему пятерых или семерых сыновей и по меньшей мере двух дочерей.
Старший сын Юрия Ростислав весной 1138 года отправился на княжение в Новгород. Остальные пока оставались вместе с отцом в Суздальской земле. К тому времени, когда Юрий начнет войну за Киев (1146/47 год), его взрослые сыновья от первого брака станут ему надежной поддержкой и опорой
[14]. Помимо Ростислава, умершего еще при жизни отца (в 1151 году), это Иван (он, правда, уйдет из жизни еще раньше — в феврале 1147 года), Андрей (будущий Боголюбский) и Борис и Глеб. Все четверо впервые упоминаются в источниках как раз под 1146—1147 годами. (Еще два сына — возможно, от первого брака — Ярослав и Святослав — участия в войнах отца не принимали. В отношении первого о причинах трудно сказать что-либо определенное; второй же, Святослав, был с детства тяжело болен. «Се же князь избраник Божий бе, — сообщает суздальский летописец, — от рожества и до свершенья мужьства бысть ему болесть зла… не да бо ему Бог княжити на земли»
. Однако прожил Святослав Юрьевич довольно долго и умер только в январе 1174 года.)
