– Международный порт, пока приходится терпеть, – сказала администратор с улыбкой. – Ну, как ваши дела?
– Еще не знаю, – сказал Юра. – Скажите, пожалуйста, как пройти в триста шестой номер?
– Поднимитесь в лифте, третий этаж, направо.
– Спасибо, – сказал Юра и направился к лифту.
Он поднялся на третий этаж и сразу нашел дверь номера триста шесть. Перед дверью он остановился и в первый раз подумал, как, что и, главное, кому он скажет. Ему вспомнились слова Ивана о свирепом на вид человеке. Он старательно пригладил волосы и осмотрел себя. Потом он постучал.
– Войдите, – произнес за дверью низкий хрипловатый голос.
Юра вошел.
В комнате за круглым столом, накрытым белой скатертью, сидели два пожилых человека. Юра остолбенел: он узнал их обоих, и это было настолько неожиданно, что на мгновение ему показалось, что он ошибся дверью. Лицом к нему, уперев в него маленькие недобрые глаза, сидел известный Быков, капитан прославленного «Тахмасиба», угрюмый и рыжий – такой, как на стереофото над столом Юриного старшего брата. Лицо другого человека, небрежно развалившегося в легком плетеном кресле, породистое, длинное, с брезгливой складкой около полных губ, было тоже удивительно знакомо. Юра никак не мог вспомнить имени этого человека, но был совершенно уверен, что видел его когда-то и, может быть, даже несколько раз. На столе стояла длинная темная бутылка и один бокал.
– Что вам? – глуховато спросил Быков.
– Это триста шестой номер? – неуверенно спросил Юра.
– Да-а, – бархатно и раскатисто ответил человек с породистым лицом. – Вам кого, юноша?
«Да ведь это Юрковский! – вспомнил Юра. – Планетолог с Венеры. Про них есть кино…»
– Я… я не знаю… – проговорил он. – Понимаете, мне нужно на Рею… Сегодня один товарищ…
– Фамилия? – сказал Быков.
– Чья? – не понял Юра.
– Ваша фамилия!
– Бородин… Юрий Михайлович Бородин.
– Специальность?
– Вакуум-сварщик.
– Документы.
Второй раз за последние два часа (и вообще в жизни) Юра полез за документами. Быков выжидательно глядел на него. Юрковский лениво потянулся к бутылке и налил себе вина.
– Вот, пожалуйста, – сказал Юра. Он положил рекомендацию на стол и снова отступил на несколько шагов.
Быков достал из нагрудного кармана огромные старомодные очки и, приставив их к глазам, очень внимательно и, как показалось Юре, дважды прочитал документ, после чего передал его Юрковскому.
– Как случилось, что вы отстали от своей группы? – резко спросил он.
– Я… Понимаете, по семейным обстоятельствам…
– Подробнее, юноша, – пророкотал Юрковский. Он читал рекомендацию, держа ее в вытянутой руке и отхлебывая из бокала.
– Понимаете, у меня внезапно заболела мама, – сказал Юра. – Приступ аппендицита. Понимаете, я никак не мог уехать. Брат в экспедиции… Отец на полюсе сейчас… Я не мог…
– Ваша мама знает, что вы вызвались добровольцем в космос? – спросил Быков.
– Да, конечно.
– Она согласилась?
– Д-да…
– Невеста есть?
Юра помотал головой. Юрковский аккуратно сложил рекомендацию и положил ее на край стола.
– Скажите, юноша, – спросил он, – а почему вас… э-э… не заменили?
Юра покраснел.
– Я очень просил, – ответил он тихо. – И все думали, что я догоню. Я опоздал всего на сутки…
Воцарилось молчание, и было слышно, как на проспекте Дружбы вразноголосицу орут «варяжские гости». Не то залившие горе, не то спрыснувшие радость. Возможно, у старого Джойса.
– У вас есть… э-э… знакомые в Мирза-Чарле? – осторожно спросил Юрковский.
– Нет, – сказал Юра. – Я только сегодня приехал. Я только познакомился в кафе с одним товарищем. Иваном его зовут, и он…
– А куда вы обращались?
– К дежурному по пассажирским перевозкам и к администратору гостиницы.
Быков и Юрковский переглянулись. Юре показалось, что Юрковский чуть-чуть отрицательно покачал головой.
– Ну, это еще не страшно, – проворчал Быков.
Юрковский сказал неожиданно резко:
– Совершенно не понимаю, зачем нам пассажир.
Быков думал.
– Честное слово, я никому не буду мешать, – убедительно сказал Юра. – И я готов на все.
– Готов даже красиво умереть, – проворчал Быков.
Юра прикусил губу. «Дрянь дело, – думал он. – Ох и плохо же мне. Ох плохо…»
– Мне очень надо на Рею, – сказал он. Он вдруг с полной отчетливостью осознал, что это его последний шанс и что на завтрашний разговор с заместителем начальника рассчитывать не стоит.
– М-м? – сказал Быков и посмотрел на Юрковского.
Юрковский пожал плечами и, подняв бокал, стал смотреть сквозь него на лампу. Тогда Быков поднялся из-за стола – Юра даже попятился, такой он оказался громадный и грузный – и, шаркая домашними туфлями, направился в угол, где на спинке стула висела потертая кожаная куртка. Из кармана куртки он извлек плоский блестящий футляр радиофона. Юра, затаив дыхание, смотрел ему в спину.
– Шарль? – глухо осведомился Быков. Он прижимал к уху гибкий шнур с металлическим шариком на конце. – Это Быков. Регистр «Тахмасиба» еще у тебя? Впиши в состав экипажа для спецрейса 17… Да, я беру стажера… Да, начальник экспедиции не возражает. (Юрковский сильно поморщился, но промолчал.) Что? Сейчас. – Быков повернулся к Юре, протянул руку и нетерпеливо пощелкал пальцами. Юра бросился к столу, схватил рекомендацию и вложил в пальцы. – Сейчас… Так… От коллектива Вязьминского завода металлоконструкций… Боже мой, Шарль, это совершенно не твое дело! В конце концов это спецрейс!.. Да. Даю: Бородин Юрий Михайлович… Восемнадцать лет. Да, именно восемнадцать. Вакуум-сварщик… Стажер… Зачислен моим приказом от вчерашнего числа. Прошу тебя, Шарль, немедленно подготовь для него документы. Нет, не он, я сам заеду… Завтра утром. До свиданья, Шарль, спасибо.
Быков медленно свернул шнур и сунул радиофон обратно в карман куртки.
– Это незаконно, Алексей, – негромко сказал Юрковский.
Быков вернулся к столу и сел.
– Если бы ты знал, Владимир, – сказал он, – без скольких законов я могу обойтись в пространстве. И без скольких законов нам придется обойтись в этом рейсе. Стажер, можете сесть, – сказал он Юре.
Юра торопливо и очень неудобно сел. Быков взял телефонную трубку.
– Жилин, зайди ко мне. – Он повесил трубку. – Возьмите ваши документы, стажер. Подчиняться будете непосредственно мне. Ваши обязанности вам разъяснит бортинженер Жилин, который сейчас придет.
