Тем временем «Верховный епископ» переключил всю мощь своего очарования на Джилл.
– Только не надо, дочь моя, вставать на колени – мы же тут все друзья, в частной, уютной обстановке.
К полному удивлению Джилл, дальнейшая беседа показала, что Дигби удивительно хорошо осведомлен обо всей ее жизни.
– И знай, дочь моя, что выбранная тобой стезя вызывает у меня глубочайшее уважение. Как учит архангел Фостер, Господь заповедовал нам ублажать плоть, чтобы дух наш мог стремиться к свету безо всяких забот и помех. Знаю, знаю, что ты еще не одна из нас… и все равно служение твое благословенно в Боге. Каждый из нас, странников, восходит к Господу по своей тернистой тропе, но в Его глазах все наши тропы – единый Путь.
– Это и к вам, доктор, относится, – повернулся он к Джубалу. – «Будьте счастливы», – заповедовал нам архангел Фостер… а как часто, утомившись бесконечной заботой о пастве, обессиленно откладываю я свой посох и провожу счастливые минуты над каким-нибудь из ваших рассказов – и получаю неизмеримое облегчение, встаю из-за стола освеженный, готовый к новой борьбе.
– М-м-м… большое спасибо, епископ.
– Не подумайте только, что я говорю так из пустой, суетной «вежливости». Я проверял ваше Небесное досье… ну это, собственно, не так уж и важно, главное – теперь я знаю, что вы – неверующий. Ничего страшного, Сатана и тот имеет свое место в промысле Господнем. Значит, не пришло еще время вам уверовать. Из горестей своих и боли сердечной вы сплетаете счастье для ближних своих. Это ясно сказано на вашей странице Великой Книги Добра и Зла. Нет, погодите, пожалуйста! Я позвал вас сюда совсем не для богословских споров. Мы никогда и ни с кем не спорим, мы ждем и возносим молитвы, чтобы человек узрел Горний Свет, – а затем, с ликованием сердечным, принимаем его в свои объятья. А сегодня мы просто проведем часок вместе, в радости и веселье.
Нужно отдать Дигби справедливость – принимать гостей болтливый мошенник умел; кофе, закуски и выпивка оказались великолепными. Майк заметно нервничал, особенно когда хозяин дома отвел его в сторону для какого-то тет-а-тета, но кой хрен, подумал Джубал, не может же мальчонка так всю жизнь и быть дичком, пускай привыкает к людям.
Так что адвокат Харшоу благодушествовал – с ехидным удовольствием наблюдал за Джилл, которую Бун потащил смотреть разложенные под стеклом вещи покойного (или по-ихнему так говорить нельзя?) Фостера, не забывая при этом намазывать тост паштетом из гусиной печенки. Затем он услышал щелчок закрывающейся двери и обернулся. Ни Майка, ни Дигби в комнате не было.
– А вы не знаете, сенатор, куда это они ушли?
– Вы это про что?
– Епископ Дигби и мистер Смит. Где они?
Казалось, Бун только сейчас заметил, что в гостиной кого-то не хватает. Он посмотрел на закрытую дверь.
– А, ну это они на минутку уединились. Там у Верховного епископа келья для личных бесед. Да вы же сами туда заходили – ну, когда он показывал квартиру.
– М-м-м… да.
В этой комнате имелось ровно два предмета обстановки – стоящее на возвышении кресло (скажем уж лучше – трон, внутренне ухмыльнулся Джубал) и коврик для коленопреклонения. Интересно, кто же это из них усядется на трон, а кто угнездится на половике? И вот же будет потеха, если этот бутафорский епископ втянет Майка в богословскую дискуссию, старика кондрашка может хватить.
– Надеюсь, они пробудут там не слишком долго. Нам действительно пора прощаться.
– Думаю, нет. Наверное, мистеру Смиту захотелось поговорить без посторонних. Этого многим хочется, и Верховный епископ щедро делится своим драгоценным временем. Слушайте, я знаете что сделаю, я скажу, чтобы ваше такси перегнали к концу того коридора, где мы садились в лифт, – там специальный личный выход Верховного епископа, вот минут десять и сэкономите.
– Весьма с вашей стороны любезно.
– А торопить мистера Смита было бы неловко, вдруг он хочет исповедаться. Так я выйду на секунду и позвоню на стоянку.
Бун вышел.
– Не нравится мне это, – встревоженно сказала Джилл, как только за ним закрылась дверь, – эти жулики нарочно все подстроили.
– Только сейчас догадалась?
– Они не имеют права! Вот пойду сейчас и скажу Майку, что нам пора идти.
– Как знаешь, – пожал плечами Джубал, – но только не понимаю я, чего это ты так над ним трясешься. Он с эсэсовцами без проблем справился. А эти жулики грубой силы применять не станут, они тоньше работают, лаской да лестью. – Он улыбнулся. – Боишься, что Дигби обратит малое дитятко в свою дурацкую веру? Так это неизвестно еще, кто кого обратит, – поколебать убеждения Майка не так-то и легко.
– Легко там или нелегко, а мне тревожно.
– А ты расслабься. Поешь вот.
– Не хочу я ничего есть.
– Не хочешь – не надо, но если я откажусь поесть на халяву, меня тут же выкинут из Гильдии авторов.
Он положил на хлеб с маслом виргинскую ветчину, нарезанную тончайшими лепестками, навалил сверху еще целую кучу всякой снеди – натуральной, никакой синтетики, – откусил от получившегося зиккурата кусок и стал его трудолюбиво пережевывать.
Прошло еще десять минут; Майк и Дигби не появлялись, пропал и «вышедший на секунду» Бун.
– Джубал, – резко сказала Джилл, – все, я забуду о хороших манерах и пойду вытаскивать Майка.
– Валяй.
Джилл встала и решительно двинулась к двери.
– Тут заперто!
– Как я и предполагал.
– Так что же тогда делать? Взламывать?
Джубал окинул дверь оценивающим взглядом.
– М-м-м, имей мы под рукой таран и два десятка здоровых мужиков – можно бы и попробовать. Дверка не хуже, чем в хорошем сейфе.
– И что же делать?
– Постучись, если очень уж не терпится, а я посмотрю, за что там зацепился этот самый Бун.
Открыв ведущую в коридор дверь, Джубал столкнулся с предметом своих поисков лицом к лицу.
– Вы уж меня как-нибудь простите, никак было этого чертова херувима не найти, – начал с жаром оправдываться Бун, – ушел, видите ли, в комнату Счастья, поесть ему, видите ли, захотелось… Но вы не волнуйтесь, такси вас подождет.
– Сенатор, – остановил его Джубал, – нам пора идти. Не будете ли вы добры напомнить об этом епископу Дигби?
– Я могу, – заволновался Бун, – позвонить, если вы так уж настаиваете, но прерывать личную беседу своим появлением – это просто немыслимо.
– Ну так позвоните.
Бун неловко замялся, но тут из неожиданно распахнувшейся двери вышел Майк.
– Майк! – чуть не взвизгнула Джилл, увидев его лицо. – Что они с тобой сделали? Ты в порядке?
– Я сообщу Верховному епископу, что вы нас покидаете, – Бун исчез в соседней комнате, чтобы тут же вернуться. – Никого нет! – развел он руками. – Подобно кошкам и кухаркам, верховные епископы уходят не прощаясь. Шутка. Он говорит, что все эти «до свидания» ничего не прибавляют к счастью. Вы уж, пожалуйста, не обижайтесь.
