– Что-то не улавливаю связи, – недоуменно покачала головой Джилл. – Ты меня споил.
– Думай, Джилл, думай. Согласно Ларкинскому решению, Смит – суверенная нация и единоличный владелец планеты Марс.
5
– Я мартини перебрала, – пожаловалась Джилл. – Мне послышалось или ты и впрямь сказал, что наш пациент – владелец Марса?
– Сказал. Так оно и есть. Он провел на Марсе, без посторонней помощи, законодательно определенный промежуток времени. А значит, в юридическом смысле Смит – вся планета Марс. Король Марса, президент, народ – как тебе больше нравится. Если бы «Чемпион» не оставил колонистов, права Смита на пустующую планету стали бы спорными, но теперь он все тот же король, только в отлучке. И Смит совсем не обязан чем-то делиться с новопоселенцами, они – всего лишь иммигранты, твой пациент может даровать им гражданство, а может и подумать.
– Невероятно!
– Зато – вполне законно. Теперь ты, лапуля, понимаешь, почему все так интересуются Смитом. И почему правительство запрятало его подальше. То, что они делают, – вопиющий произвол. Ко всему прочему Смит – гражданин Соединенных Штатов и Федерации, а никто не имеет права лишать гражданина Федерации внешних контактов – будь этот гражданин хоть сто раз осужденным преступником. Это сразу после Третьей мировой узаконили. Правда, вряд ли Смиту об этом известно. Кроме того, запирать прибывшего с визитом монарха – каковым является Смит – на ключ, не давать ему встретиться с людьми, особенно с журналистами – каковым являюсь я, – всегда считалось недружественным актом. Ну как, проведешь меня под видом монтера-неумехи?
– Что? Да теперь я еще больше боюсь. Слушай, Бен, а вот если бы меня сегодня утром застукали, что бы со мной сделали?
– М-м-м… думаю, ничего особенно страшного. Заперли бы в психушку по диагнозу, подписанному тремя медицинскими светилами, и разрешили бы переписку, по одному письму в каждый второй високосный год. Ну, в общем, особо расстраиваться бы не стали. Интереснее другое – что они с ним сделают?
– А что они могут сделать?
– Ну, вдруг он умрет… Скажем, от непривычно высокого тяготения. Правительству это будет на руку.
– Ты хочешь сказать – его убьют?
– Тише, тише, зачем такие грубые слова. Нет, вряд ли твоего ангелочка убьют, ведь он – кладезь ценной информации, это даже обыватели понимают. Он наверняка важнее, чем Ньютон, Эдисон, Эйнштейн и еще десяток великих умов, вместе взятых. А может быть, и нет. В общем, пока в этом досконально не разберутся, его никто не тронет. Кроме того, он – связующее звено между нами и единственной известной нам цивилизованной расой. Своего рода посланник и уникальный переводчик. И это тоже важно, только пока не ясно, насколько. Как там у тебя с классикой? Читала «Войну миров» Уэллса?
– Давно, еще в школе.
– Вот представь себе, что марсиане за что-нибудь на нас озлятся, объявят нам войну – и победят. Все может быть, мы ведь силы их не знаем. Тогда Смит может оказаться посредником, миротворцем, который предотвратит Первую Межпланетную войну. Вариант, конечно же, сомнительный, но правительство обязано его учитывать. Ведь там и по сию пору не могут разобраться, к каким политическим последствиям ведет открытие разумной жизни на Марсе.
– По-твоему, он в безопасности?
– На какое-то время. Генеральный секретарь не может позволить себе опрометчивых решений, его правительство – как хорошо тебе известно – висит на волоске.
– Никогда не интересовалась политикой.
– И очень зря. Следить за ней почти так же важно, как за собственным пульсом.
– А я и за ним не слежу.
– Не мешай моему красноречию. Возглавляемая Дугласом правящая коалиция трещит по швам. Пакистан, как трепетная лань, готов рвануть в кусты от любого чиха. А тогда после первого же голосования о доверии и последующих выборов мистер генеральный секретарь Дуглас вернется к жалкому существованию грошового адвокатишки. Человек с Марса может укрепить его положение – а может и выбить у него из-под ног табуретку. Так ты меня проведешь?
– Ни за что. Уйду-ка я в монастырь. Кофе у тебя есть?
– Сейчас погляжу.
Они встали.
– Бедные мои старые косточки, – по-кошачьи потянулась Джилл. – Ладно, Бен, бог с ним, с кофе, завтра у меня трудный день – пациенты ворчливые, ординаторы приставучие. Отвези меня домой. Или нет, лучше просто прогони меня, так будет безопаснее. Вызови мне такси, пожалуйста.
– О’кей, хотя время, собственно, совсем еще детское. – Бен вышел в спальню и быстро вернулся, сжимая что-то в кулаке. – Еще раз спрашиваю – ты меня проведешь?
– Честное слово, Бен, я бы и сама очень хотела, но…
– Ладно, нет так нет. Опасность действительно есть, и не только для твоей карьеры. Но хоть жучка-то ты можешь подсадить? – Он показал ей некий предмет размером с обыкновенную зажигалку.
– Да? А что это такое?
– Величайшее изобретение со времени снотворных порошков, лучшее подспорье для шпионов и бракоразводных адвокатов. Микромагнитофон. Протяжка на пружинном заводе, наводок от моторчика нет, и ни один прибор его не обнаружит. Внутри всякие транзисторы, резисторы, конденсаторы и прочие штуки. Удароустойчивая пластмасса, хоть из вертолета скидывай. Питается от радиоактивного источника, как обычные часы, но экранировка идеальная, наружу ничего не светит. Пишет на микропроволоку, кассета на двадцать четыре часа, затем меняешь, но пружину при этом заводить не надо, у новой кассеты – новая пружина.
– А оно не взорвется? – опасливо поинтересовалась Джилл.
– Да ты что, при желании его можно запечь в пирог.
– Бен, ты своими разговорчиками совсем меня запугал, я теперь побоюсь входить в его палату.
– Ну а в соседнюю, пустую эту комнату, туда-то ты можешь войти?
– Да, наверное.
– У этой штуки длинные уши. Вот, видишь тут углубление? Прикрепи этой стороной к стенке – лейкопластырем, например, – и машинка услышит все, что происходит в соседней комнате. Там стенной шкаф есть?
Джилл задумалась.
– Если я начну ежедневно шастать в эту комнату, кто-нибудь обязательно заметит. А вдруг ее займут? Слушай, Бен, палата Смита сообщается через стенку с другой, из соседнего коридора. Может, оттуда?
– Отлично. Ну так что, сделаешь?
– М-м-м… ты дай эту штуку мне, а я еще подумаю.
Перед тем как передать магнитофон Джилл, Какстон тщательно протер его носовым платком.
– И делай все в перчатках.
– Зачем?
– Просто иметь такую штуку, без всяких отягчающих, и то тянет на хорошие каникулы за решеткой. Так что не забывай о перчатках и, ради бога, не попадись.
– Красивые перспективы ты мне рисуешь!
– Так что, отказываешься?
