– И все говорят то, что есть? – Майк был в крайнем замешательстве. – Я не грокаю, Джубал.
– Вот и я тоже.
Неожиданно лицо Майка просветлело.
– Я попрошу фостеритов, чтобы они спросили у ваших Стариков, и тогда мы все узнаем. Как мне это сделать, брат?
И тут как-то так вышло, что через несколько минут Джубал, к крайнему своему отвращению, обещал Майку организовать ему беседу с каким-нибудь из фостеритских трепачей – точнее, Майк воспринял его слова как обещание, ну вот так оно и вышло. Все попытки поколебать убеждение излишне доверчивого марсианина, что фостериты поддерживают связь с человеческими «Стариками», окончились безрезультатно. На свою беду, тот совершенно не понимал, что такое ложь, – словарные определения «лжи» и «ложности» были попросту занесены в его память, гроканью они не поддавались. «Говорить неверно» можно только по случайности или по недоразумению – так что он принял все фостеритские разглагольствования за чистую монету.
Джубал попытался объяснить, что все религии претендуют – так или иначе – на контакт со «Стариками» и дают при этом абсолютно различные ответы.
Майк слушал, не прерывая, терпеливо и озабоченно.
– Брат мой Джубал, – начал он, когда Харшоу смолк. – Я очень стараюсь… но никак не грокаю, как это может быть правильным говорением. С моим народом Старики всегда говорят правильно. Твой народ…
– Подожди-ка, Майк.
– Прошу прощения?
– «С моим народом» – это ты имел в виду марсиан. Но ведь ты, Майк, не марсианин, ты – человек.
– А что такое «человек»?
Джубал глухо застонал. Он не сомневался, что Майк может процитировать все словарные определения «человека». И в то же самое время этот парень никогда не задает вопросов из чистого занудства, он действительно хочет получить информацию – и надеется, что Джубал, его брат по воде, эти сведения предоставит.
– Вот я – человек, ты – человек, Ларри – человек.
– А Энн – она человек? Ведь человек – он.
– Н-ну… Энн – тоже человек, человек женского рода. Женщина.
– Вот спасибо.
– Заткнись, Энн.
– А младенец – человек? Я видел картинки, и по долба… по стереовизору. Младенец совсем не такой, как Энн… а Энн совсем не такая, как ты… а ты не такой, как я. Но ведь младенец – человек-детеныш?
– М-м… ну да, младенец – тоже человек.
– Джубал… я думаю, что я грокаю, что мой народ – «марсиане» – тоже человек. Не по форме. Форма – это не человек. Человек – это гроканье. Я говорю то, что есть?
Джубал дал себе страшную клятву выйти из Философского общества и начать выпиливать лобзиком. Да что оно такое – это самое «гроканье»? Он пользовался этим словом уже целую неделю – но так его и не грокнул. А что такое «человек»? Двуногое без перьев? Тварь по образу и подобию Божию? Удачный продукт естественного отбора и всякой там борьбы за выживание – удачный, конечно же, по своему собственному мнению? Извечная жертва смерти и налогов? Сколько можно понять, марсиане превзошли смерть, и у них, похоже, нет ни денег, ни собственности, ни правительства (в человеческом смысле этого слова), – где же тут взяться налогам?
И все равно парень прав, форма человека не больше определяет его сущность, чем форма бутылки – вкус вина. Можно даже вытащить человека из этой бутылки – ну, вроде как того, чью жизнь спасли русские, – «спасли», засунув его мозг в стеклянный ящик и опутав проводами, что твой телефонный коммутатор. Да уж, как говорится, дурак ты, боцман, и шуточки у тебя дурацкие. Интересно, оценил ли их юмор этот бедолага?
Ну а чем же тогда – с точки зрения марсиан – человек отличается от прочих животных? Ну что такое наши технические достижения для них, для расы, умеющей левитировать (и одному Богу известно, что еще)? Да и что произведет на них большее впечатление – построенная людьми Асуанская плотина или построенный какими-то кишечнополостными Большой Барьерный риф? Присущее человеку самосознание? Точнее уж сказать – присущее человеку хвастовство, ведь никто не доказал, что кашалоты и секвойи не имеют в своих рядах поэтов и философов, далеко превосходящих все людские таланты.
Есть, правда, одна область, в которой человека трудно превзойти, он проявляет прямо-таки безграничную изобретательность в создании все более эффективных методов убийства, порабощения, да и попросту издевательства над ближним своим – то бишь над самим собой. Человек – это самая мрачная пародия на себя самого. Глубинные основы человеческого юмора…
– Человек, – ответил Джубал, – это животное, способное смеяться.
Майк задумался.
– Значит, я – не человек.
– Как это?
– Я не смеюсь. Когда я услышал смеяние, я испугался. Потом я грокнул, что от него нет вреда. Я попробовал научиться… – Майк закинул голову и хрипло заквохтал, будто обезумевшая кукабара.
Джубал в ужасе заткнул уши:
– Прекрати сейчас же!
– Вот, ты слышал, – печально констатировал Майк. – Я не могу правильно делать это. Значит, я – не человек.
– Погоди секунду. Ты просто не успел еще научиться… а вот так, напрягаясь, и никогда не научишься. Но ты будешь смеяться, уж это я тебе обещаю. Поживи среди нас подольше, и ты однажды поймешь, какие мы шуты гороховые, – и засмеешься.
– Я засмеюсь?
– Непременно. И не беспокойся, не надо ничего грокать, все придет само собой. Знаешь, сынок, грокнув нас, рассмеялся бы самый марсианский марсианин.
– Я буду ждать, – покорно согласился Смит.
– А пока ждешь, не сомневайся, что ты – тоже человек. Кем же ты еще можешь быть? Человек, рожденный от женщины и рожденный на страдание… – и однажды ты грокнешь это во всей полноте и расхохочешься, ибо человек – это животное, смеющееся над самим собой. Насчет марсианских твоих друзей я точно не знаю. Но грокаю, что и они, наверное, тоже люди.
– Да, Джубал.
Ну, пожалуй, и все, с облегчением вздохнул Харшоу. Он не испытывал такой, как сегодня, неловкости с того самого дня, когда отец начал объяснять ему о птичках и пчелках и цветочках – объяснять с колоссальным опозданием.
Однако Майк совсем не считал беседу законченной.
– Брат мой Джубал, ты спрашивал меня, «кто создал мир», и у меня не было слов объяснить, почему я не грокал, что это – вправду вопрос. Я сейчас думал слова.
– Ну и?
– Ты сказал мне: «Бог создал мир».
– Да нет же, нет! – запротестовал Харшоу. – Я сказал тебе, что все эти религии говорят много самых разных вещей, но при этом бо́льшая их часть говорит: «Бог создал мир». Я сказал, что не грокаю этого в полноте, но тут используется слово «Бог».
– Да, Джубал, – согласился Майк. – Главное слово здесь «Бог». – Он немного помолчал. – Ты грокаешь.
