– Говоря откровенно, сэр, мой клиент сыт правительственным гостеприимством по горло – и потратил уйму усилий, чтобы избавиться от оного.
Лицо Дугласа закаменело.
– Из ваших, сэр, слов можно понять…
– Не нужно из них ничего понимать. Я просто объясняю, что Смит очень устал, к тому же он непривычен к протокольным церемониям. Здесь ему будет лучше и спокойнее. Равно как и мне. Я уже старый человек и давно предпочитаю спать в своей постели. Есть и еще один момент. Если переговоры сорвутся, мой клиент вынужден будет искать других партнеров – и тогда ваше гостеприимство поставит нас в крайне неловкое положение.
– Снова угрозы, – нахмурился генеральный секретарь. – Неужели же, сэр, вы мне не доверяете? Сколько помнится, вы говорили, что «готовы вести переговоры».
– Я доверяю вам, сэр. – («Пока имею возможность устроить большой тарарам».) – И мы готовы к переговорам. Но я ни в коем случае не путаю переговоры с этим новомодным «умиротворением». Мы можем пойти на уступки – но только в разумных пределах. Однако переговоры придется немного отложить – нам не хватает одного фактора. Сколько придется ждать – этого я, к сожалению, не знаю.
– Что это еще за фактор?
– Состав правительственной делегации может быть каким угодно, по вашему собственному выбору, – то же самое касается и нас.
– Конечно. Но только не стоило бы раздувать эти делегации. Я обойдусь буквально парой помощников. Заместитель Генерального прокурора… специалисты по космическому праву. Для создания деловой обстановки нужна маленькая группа, и чем меньше, тем лучше.
– Совершенно с вами согласен. Наша группа будет очень небольшой. Смит – я сам – Честный Свидетель…
– Бросьте, это-то еще к чему?
– Свидетель никому и ничему не помешает. Ну, может быть, с нами будет еще пара человек – но один из них отсутствует. Я получил указание, что в переговорах должен участвовать некий Бен Какстон, – и никак не могу его найти.
Именно эта фраза и была целью всех предыдущих сложных маневров; произнеся ее, Джубал выжидательно смолк.
– Бен Какстон? – задохнулся негодованием Дуглас. – Неужели вы имеете в виду этого грошового уинчелла?
– Упомянутый мной Какстон делает колонку для одного из газетных синдикатов.
– Ни в коем случае!
– Ну что же, господин секретарь, – пожал плечами Харшоу, – тогда нам остается только распрощаться. По этому вопросу я получил от своего клиента совершенно ясные и жесткие указания. Весьма сожалею, что все так вышло, и не смею больше злоупотреблять вашим драгоценным временем. – Он протянул руку к аппарату.
– Постойте!
– Сэр?
– Я еще не кончил с вами говорить!
– Я склоняю голову перед генерально-секретарской волей. Мы будем ждать, пока его величество позволит нам удалиться.
– Ладно, ладно, ерунда. Скажите, доктор, вы сами-то читаете эти помои, которые выплескивают из Капитолия под видом новостей?
– Боже упаси!
– А вот мне, к сожалению, приходится. Нелепо даже говорить о присутствии на переговорах каких-то журналистов. Во всяком случае, на этих переговорах. Вот закончим все – и устроим пресс-конференцию. Но даже если и допускать кого-нибудь из них, то никак не Какстона. Это же отвратительный тип, для которого нет ничего святого.
– Господин секретарь, у нас нет ни малейших возражений против гласности. Более того, мы на ней настаиваем.
– Это просто смехотворно.
– Вполне возможно. Но я защищаю интересы клиента и делаю это так, как мне кажется нужным. При удачном исходе наших переговоров будет заключено соглашение, самым непосредственным образом влияющее на судьбу и Человека с Марса, и его родной планеты; поэтому я хочу, чтобы каждый обитатель нашей планеты знал и то, как было достигнуто это соглашение, и то, в чем оно состоит. И напротив, если переговоры зайдут в тупик, люди должны узнать, как и почему это вышло. Ни о каких звездных палатах не может быть и речи.
– Кой черт, я же совсем не собирался устраивать никаких звездных палат, и вы сами это прекрасно понимаете. Хочется только, чтобы переговоры шли тихо и спокойно, без суеты и толкания под локоть.
– В таком случае, сэр, пусть гласность имеет форму микрофонов и телекамер – а все журналистские локти останутся за дверями зала. Кстати, чуть не забыл, сегодня мы – я и мой клиент – даем интервью, которое пройдет по нескольким телевизионным сетям одновременно. В частности, я сообщу, что мы хотим полной гласности переговоров.
– Что?! Сейчас вы не должны давать никаких интервью – это противоречит всему духу нашей с вами договоренности.
– Не понимаю, каким образом. О нашем с вами разговоре мы, естественно, упоминать не будем. Но неужели вы считаете, что гражданин не может поговорить с прессой, не испросив предварительно вашего на то соизволения?
– Нет, конечно же нет, но…
– Поздно, – не очень вежливо прервал генерального секретаря доктор Харшоу. – Интервью уже организовано; чтобы предотвратить его, вам придется выслать сюда еще пару фургонов с бандитами. Я и заговорил-то о нем с единственной целью, – возможно, вы сочтете удобным дать опережающий пресс-релиз, сообщить публике, что Человек с Марса вернулся и теперь отдыхает в Поконских горах. А то может сложиться впечатление, будто правительство захвачено врасплох. Вы меня понимаете?
– Понимаю, – с плохо скрываемой ненавистью выдавил генеральный секретарь, злобно глядя на Харшоу. – Подождите, пожалуйста. – Он исчез с экрана.
Джубал прикрыл ладонью микрофон, а другой рукой поманил к себе Ларри.
– Ты же понимаешь, сынок, – прошептал он, – что я просто блефую – передатчик-то сдох. И кто там знает этого генерального – то ли он пресс-релиз сейчас издает, то ли приказ повесить нас за ноги. Так что ты беги на полусогнутых, найди другой телефон и скажи Тому Маккензи, чтобы организовал поскорее съемку, – иначе упустит крупнейшую сенсацию со времен падения Трои. Домой возвращайся осторожно – с них и вправду станется устроить третий налет.
– А как ему позвонить, Маккензи этому?
– Э-э… – На экране снова появился Дуглас. – Спроси Мириам.
– Доктор Харшоу, я принял ваше предложение. Пресс-релиз почти точно в вашей формулировке… ну, плюс мелкие детали, для большей, скажем, достоверности. – Видимо, забыв, перед какой аудиторией выступает, генеральный секретарь изобразил хитровато-простодушную улыбку Своего Парня. – Более того, я решил не останавливаться на полумерах, понимая, что вы имеете полное право настаивать на гласности и своего добьетесь во что бы то ни стало, хотя, по-моему, предварительные обсуждения глупо вести на публике. В общем, я добавил, что как только Человек с Марса отдохнет, правительство обсудит с ним проблему межпланетных отношений и что переговоры будут вестись в обстановке гласности… полной гласности. – Улыбка его стала ледяной, сейчас человек на экране даже отдаленно не напоминал «старину Джо Дугласа».
