Он взглянул на «Дон Кихота», затем на меня и вопросительно приподнял брови. Книга была на испанском, которым я не владела.
– Ну, кое-что похоже на французский, и я знаю сюжет.
Я глубоко вдохнула, утешаясь близостью тепла от очага, огоньком свечи и присутствием их двоих, таких больших, целокупных, рациональных и, по крайней мере внешне, невозмутимых.
– Есть какая-нибудь еда, тетушка? – спросил Йен, поднимаясь, чтобы посмотреть.
В отсутствие аппетита и слишком взвинченная, чтобы на чем-либо сосредоточиться, я не ужинала и ничего не приготовила. Однако в этом доме всегда была еда, и Джейми с Йеном без лишнего шума накрыли на стол, вытащив остатки пирога с куропаткой, несколько вареных яиц, тарелку пикулей с пряностями и полбуханки хлеба, который они порезали на куски и поджарили на огне, наколов на вилки. Потом намазали тосты маслом и, не обращая внимания на мои возражения, скормили их мне.
Горячий хлеб с маслом приносит глубокое удовлетворение, даже если его поедание несколько омрачено больной челюстью. Насытившись, я стала гораздо спокойнее и нашла в себе силы расспросить о том, что рассказал Лайонел Браун.
– Он все свалил на Ходжепила, – сказал мне Джейми, накладывая пикули на кусок пирога. – Ну естественно.
– Ты не встречался с Ходжепилом, – сказала я, ощутив, как побежали по телу мурашки. – То есть… не говорил с ним.
Он бросил на меня жесткий взгляд, но не стал продолжать эту тему, вместо этого предоставив Йену рассказывать историю по версии Лайонела Брауна. Все началось с него и его брата Ричарда, основавших комитет безопасности. Браун настаивал на том, что это предприятие было задумано исключительно в интересах людей – простым и понятным. Джейми фыркнул на это, но перебивать не стал.
Большинство мужчин Браунсвиля присоединились к комитету, в то время как мелкие фермеры и владельцы крупных имений в округе этого не сделали. До поры до времени все шло хорошо. Комитет разбирался с мелкими происшествиями, рассматривал дела о нападениях, кражах и тому подобное, и, если они и забирали себе немного свиней и оленьих туш в качестве оплаты за хлопоты, особых жалоб не поступало.
– Там все еще помнят о регуляторах, – объяснял Йен, нахмурив брови и намазывая новый кусок хлеба. – Брауны не присоединились к движению регуляторов, не было нужды: их кузен был шерифом, половина служащих в суде были Брауны или связаны узами брака с Браунами. Словом, они были у кормушки.
Регуляторские настроения все еще были довольно сильны в глубинке, даже несмотря на то, что основные лидеры движения, такие как Хермон Хазбенд и Джеймс Хантер, покинули колонию. После битвы при Аламансе многие регуляторы стали осторожнее в выражении своих взглядов, но несколько регуляторских семейств, живших неподалеку от Браунсвиля, стали все активнее критиковать влияние Браунов на местную политику и бизнес.
– Тиг О’Брайан был одним из них? – спросила я, чувствуя, как намазанный маслом тост превращается в камень в желудке. Джейми рассказал мне, что случилось с О’Брайанами, и я видела лицо Роджера, когда они вернулись.
Джейми кивнул, не отрывая взгляд от пирога.
– Здесь на сцену выходит Арвин Ходжепил, – сказал он, свирепо откусывая очередной кусок. Ходжепил, ловко избежавший ареста, сымитировав свою гибель во время пожара на складе в Кросс-Крике, стал зарабатывать на жизнь разными сомнительными занятиями. Рыбак рыбака видит издалека, и в итоге вокруг него собралась небольшая шайка головорезов-единомышленников.
Эта банда начинала с малого: они просто грабили проезжавших мимо, захватывали таверны и тому подобное. Такое поведение обычно привлекает внимание, из-за многочисленных констеблей, шерифов, комитетов безопасности и подобных инстанций у себя на пути банда перебралась из предгорий, где они начинали, в горы, с их уединенными, изолированными от целого мира фермами и поместьями. Они также начали убивать своих жертв, чтобы не быть узнанными и избежать преследования.
– Или большинство жертв, – пробормотал Йен. Несколько секунд он рассматривал яйцо у себя в руке, а потом положил его обратно на стол.
Во время своей службы в Кросс-Крике Ходжепил наладил множество контактов с речными торговцами и контрабандистами. Некоторых интересовали шкуры, других все, что могло принести прибыль.
– И им пришло в голову, – сказал Джейми, делая глубокий вдох, – что девочки, женщины и юные мальчики стоят больше, чем что бы то ни было, за исключением, быть может, виски. – Угол его рта дернулся, но это была не улыбка.
– Наш мистер Браун настаивает, что не имел к этому никакого отношения, – вставил Йен с ноткой цинизма. – Как и его брат, и комитет вообще.
– Но как Брауны ввязались в банду Ходжепила? – спросила я. – И что они делали с людьми, которых похищали?
В ответ на первый вопрос я услышала, что это был благополучный исход неудачного ограбления.
– Помнишь старую хижину Аарона Бердсли?
– Еще бы не помнить, – сказала я, непроизвольно сморщив нос при воспоминании о том отвратительном свинарнике, и тут же вскрикнула, прижимая обе руки к израненному отростку.
Джейми глянул на меня и насадил очередной кусок хлеба на вилку.
– Ну так вот, – продолжил он, игнорируя мои замечания о том, что я уже сыта. – Брауны забрали ее себе, конечно, когда удочерили малышку. Они вычистили ее, снабдили всем необходимым и продолжили использовать как торговый пост.
Индейцы чероки и катуаба привыкли к этому месту, каким бы ужасным оно ни было, они приходили туда, когда делами заправлял Аарон Бердсли, и продолжили торговлю с новыми управляющими. Со всех сторон удачное приобретение.
– И Ходжепил это понял, – вставил Йен.
– Шайка Ходжепила с их обычными незамысловатыми методами ведения бизнеса напала на место, застрелила семейную пару управляющих и начала систематически разорять место. Одиннадцатилетняя дочь хозяев, которая в момент нападения была в амбаре, выскользнула наружу, оседлала мула и что есть мочи помчалась в Браунсвиль за помощью. Ей повезло встретить по пути комитет безопасности, возвращавшийся с какого-то задания, и она привела их как раз вовремя, чтобы застать бандитов.
Там с ними случилось то, что позже назовут «мексиканским тупиком». Брауны окружили дом. Однако у Ходжепила в заложниках была Алисия Бердсли-Браун – двухлетняя девочка, которая являлась настоящей владелицей этого места и была удочерена Браунами по смерти ее предполагаемого отца.
У Ходжепила было достаточно продовольствия и оружия внутри, чтобы выдержать многонедельную осаду. Брауны же не желали поджигать такую ценную собственность, чтобы выкурить оттуда бандитов, а в случае штурма они рисковали бы жизнью девочки. Через день или два, в ходе которых между сторонами случилось несколько ленивых перестрелок, а члены комитета пришли в крайнее раздражение оттого, что им пришлось разбить лагерь в лесу вокруг фактории, из верхнего окна дома показался флаг перемирия, и Ричард Браун вошел внутрь для переговоров.
