– Отличная идея! – Я пошла за бумагой и чернилами, сердце у меня беспокойно колотилось. Марсали была абсолютно спокойна, а вот я – нет. Я видела такое прежде, не знаю, был ли это фатализм, вера или что-то чисто физиологическое, но женщины на сносях часто забывали о страхе или дурных предчувствиях, целиком погружаясь в себя и демонстрируя поглощенность, граничившую с равнодушием. Просто их мир был ограничен окружностью живота, внимания и сил не оставалось ни на что прочее.
Так или иначе, моя тревога немного притупилась, и два-три часа прошли в относительном спокойствии. Марсали написала письмо Лаогере и короткие записки детям.
– На всякий случай, – объяснила она коротко, вручив мне сложенные листки, чтобы я отложила их. Я заметила, что записки для Фергуса не было, но она то и дело бросала взгляд на дверь, когда снаружи раздавался шум.
Лиззи вернулась и сообщила, что нигде не смогла найти Брианну, но с ней пришла взволнованная Мальва Кристи, которая тут же включилась в процесс и вскоре принялась вслух читать «Приключения Перигрина Пикля» Тобайаса Смоллетта.
Через некоторое время вошел Джейми, покрытый дорожной пылью. Он поцеловал меня в губы, а Марсали в лоб. Оценив нетипичность ситуации, он едва заметно приподнял бровь.
– Что, уже, muirninn? – спросил он у Марсали.
Она скорчила рожицу, высунула язык, и он засмеялся.
– Тебе нигде не попадался Фергус? – спросила я.
– Попадался, – ответил он с удивлением. – Он вам нужен? – Этот вопрос был адресован одновременно и Марсали, и мне.
– Да, – сказала я твердо. – Где он?
– На мельнице Вулэма. Переводит для французского путешественника, художника, который приехал изучать птиц.
– Птиц, вот как? – Такое объяснение, казалось, до глубины души возмутило миссис Баг, которая перестала вязать и выпрямилась. – Стало быть, наш Фергус говорит на птичьем языке? Сходите и заберите мужичонку оттуда сию минуту. Пусть этот француз сам разбирается со своими птицами!
Немного оторопевший от такой реакции, Джейми позволил мне увести его в прихожую к парадной двери. Убедившись, что мы уже за пределами слышимости, он остановился.
– Что происходит с девчушкой? – спросил он тихо и оглянулся на дверь хирургической, где чистый и высокий голос Мальвы продолжил чтение.
Я рассказала ему о своих опасениях.
– Может, это ничего не значит. Я надеюсь, что так. Но Марсали нужен Фергус. Она говорит, он держит дистанцию, чувствует вину за то, что случилось в солодовне.
Джейми кивнул.
– Ну да, так и есть.
– Так и есть? Но почему, ради всего святого? – вспыхнула я. – Он в этом не виноват!
Джейми бросил на меня взгляд, означающий, что я упускаю нечто такое, о чем под силу было бы догадаться и человеку небольшого ума.
– Ты думаешь, это имеет значение? А если бы девчушка умерла или с ребенком что-то случилось? Думаешь, он не стал бы винить себя?
– Он не должен, – сказала я. – Но, видимо, именно это он и делает. Ты не… – Я оборвалась на полуслове, так как он фактически обвинял себя. Он сказал мне об этом очень ясно в ту самую ночь, когда мы вернулись домой.
Джейми увидел, что меня осенило это воспоминание, и тень болезненной улыбки промелькнула в его глазах. Он протянул руку и провел по моей брови, которую напополам делила глубокая ссадина.
– Думаешь, я не чувствую этого? – спросил он тихо.
Я беспомощно покачала головой.
– Женщина должна быть под защитой своего мужчины, – сказал он просто и отвернулся. – Я приведу Фергуса.
* * *
Ламинария делала свое дело медленно, но неуклонно, и у Марсали начались редкие схватки, хотя мы пока что по-настоящему не брались за дело. Когда Джейми вернулся с Фергусом и Йеном, которого встретил по пути, свет уже начал гаснуть.
Фергус был небрит, весь в пыли и явно не мылся уже много дней, но лицо Марсали засияло, как солнце, когда она увидела мужа. Я не знаю, что ему сказал Джейми, но он выглядел мрачным и встревоженным. Однако взглянув на Марсали, Фергус кинулся к ней, как стрела к цели, обняв с такой страстью, что от удивления Мальва уронила книгу на пол.
Я немного расслабилась, впервые с тех пор, как Марсали утром вошла в дом.
– Что ж, – сказала я и глубоко вздохнула. – Мне кажется, нам можно было бы немного перекусить.
Мы отправились на кухню, оставив Фергуса и Марсали наедине. Когда я вернулась в хирургическую, то нашла их тихо беседующими, головы близко склонены друг к другу. Мне страшно не хотелось прерывать их, но это было необходимо.
С одной стороны, шейка матки уже заметно раскрылась и не было никаких признаков аномального кровотечения, что было огромным облегчением. С другой стороны, пульс ребенка снова стал неровным. Почти наверняка проблема в пуповине, подумала я.
Я остро ощущала на себе взгляд Марсали, пока слушала свой стетоскоп, и мне пришлось проявить недюжинную выдержку, чтобы не показать никаких эмоций.
– Ты очень хорошо держишься, – заверила я девушку, откидывая намокшие волосы с ее лба и улыбаясь. – Думаю, пора немного помочь малышу.
Было множество трав, стимулирующих схватки, но большинство из них я не рискнула бы использовать из-за высокой угрозы кровотечения. К этому моменту мое беспокойство изрядно возросло, и мне хотелось, чтобы все шло как можно быстрее. Можно было бы заварить чай с малиновым листом, если он будет не слишком крепким, чтобы вызвать сильные или резкие сокращения. Может, стоить добавить синий кохош?
– Малыш должен родиться быстро, – сказала Марсали Фергусу с самым невозмутимым видом. Очевидно, мне все-таки не удалось скрыть свою тревогу так хорошо, как мне казалось.
При ней были четки, они обвивали ее ладонь, крестик свободно свисал. – Помоги мне, mon cher!
Он поднял руку с четками и поцеловал ее.
– Oui, сherie.
Он перекрестился и приступил к делу.
Фергус провел первые десять лет своей жизни в публичном доме, в котором родился. Поэтому в некотором смысле он знал о женщинах много больше, чем любой другой мужчина, которого я когда-либо встречала. И все же я была поражена, увидев, что он потянулся к завязкам на горловине рубашки Марсали и развязал их, обнажив грудь.
Марсали не выглядела удивленной, она лишь откинулась назад и немного развернулась в его сторону, слегка толкнув мужа животом.
Он встал коленями на стул рядом с кроватью и, нежно положив руку на живот Марсали, склонил голову к ее груди, слегка поджав губы. Затем он, видимо, заметил, что я изумленно глазею на них, и посмотрел на меня поверх живота.
– О! – Он улыбнулся мне. – Вы не… я полагаю, вы не видели такого прежде, миледи?
– Как-то не случалось. – Я разрывалась между любопытством и стыдливостью. – Что?..
