В этом комментарии была острая шпилька – Брианна явно вела себя куда более прямолинейно, чем следовало. Но он пропустил критику мимо ушей – сейчас ему нужно было расположение Робина.
– Ну, у каждой женщины свои причуды, – мягко заметил Джейми. – Я думаю, даже у маленькой Лиззи они есть, но Манфред присмотрит за ней, я уверен. Он сейчас в Солсбери? Или в Хиллсборо?
Робин Макгилливрей был отнюдь не глупым человеком. Резкая перемена темы заставила его приподнять одну бровь, но он ничего не сказал. Вместо этого он послал Хайнриха в дом за пивом и дождался, пока парень скроется из виду, прежде чем повернуться к Джейми.
– Мне нужно тридцать мушкетов, Робин, – сказал тот без лишнего расшаркивания. – И они нужны мне быстро – максимум через три месяца.
Лицо оружейника стало комически пустым от удивления, но лишь на мгновение. Затем он моргнул и закрыл рот, возвращаясь к своей обычной сардонической усмешке.
– Собираешь свою армию, Mac Dubh?
Джейми только улыбнулся на это. Если пойдет молва, что он намеревается вооружить своих арендаторов и собирает собственный Комитет безопасности в ответ на бандитизм Ричарда Брауна, вреда от этого не будет, только польза. А вот если станет известно, что губернатор тайно пытается вооружить дикарей на случай восстания на удаленных территориях и что он, Джейми Фрэзер, его посредник в этом деле, появится отличный повод для его убийства и разорения, не говоря уже о том, что могут последовать и другие проблемы.
– Сколько ты найдешь для меня, Робин? И когда?
Оружейник прищурился, обдумывая, затем бросил на него косой взгляд.
– Деньги?
Он кивнул, губы Робина сжались, изображая беззвучное присвистывание. Оружейник, как и все прочие, отлично знал, что денег на Ридже нет, не говоря уже о той сумме, которая потребуется, чтобы купить такое количество оружия.
Он видел, как Робин прикидывает, откуда могли взяться деньги, но вслух оружейник ничего не сказал. Макгилливрей напряженно прикусил нижнюю губу, раздумывая, но быстро расслабился.
– Я могу найти шесть, может, семь, между Солсбери и Салемом. Брюгге, – назвал он моравского оружейника, – может, сделает одно или два ружья, если будет знать, что это для тебя… – Видя, как Джейми качнул головой в ответ, он покорно кивнул. – Ага, итак, стало быть, семь. Мы с Манфредом сладим, наверное, еще три. Тебе нужны обычные мушкеты, никаких новшеств? – Он кивнул на рисунки Брианны с прежней усмешкой.
– Никаких новшеств, – ответил Джейми, улыбаясь. – Итак, всего десять. – Он выжидал. Робин вздохнул, посерьезнев.
– Я поспрашиваю, – сказал он. – Но это дело непростое. Особенно если ты не хочешь, чтобы звучало твое имя, а я так понимаю, ты не хочешь.
– Ты – человек осторожный и редкого ума, Робин, – серьезно отозвался Джейми, заставив его рассмеяться.
Но все это было правдой: Робин Макгилливрей сражался вместе с ним при Каллодене, жил с ним три года в Ардсмуире: Джейми мог бы доверить ему свою жизнь и делал это. Он уже начинал жалеть, что свинье не удалось-таки сожрать Макдональда, но выбросил недостойную мысль из головы и хлебнул пива, принесенного Хайнрихом.
Джейми еще немного вежливо поболтал о разной ерунде и попрощался. Он поехал на Гидеоне, чтобы составить компанию Макдональду, но собирался оставить коня в сарае Дэя Джонса. После длительных переговоров было решено, что Гидеон покроет пятнистую кобылу Джона Вулама, а она прибудет, когда Вулам вернется из Бэр-Крика. Когда осенью поспеет урожай, Джейми прибережет центнер ячменя и бутылку виски для Дэя за его посредничество.
Перекинувшись парой слов с Дэем, Джейми не смог понять, был ли кузнец действительно так немногословен или говорил мало только потому, что уже не верил, что шотландцы начнут понимать его уэльский певучий выговор. Джейми бодро хлопнул Гидеона по шее и оставил коня есть зерно и приводить себя в форму перед появлением пятнистой кобылы.
Дэй предложил ему поесть, Джейми отказался: он был голоден, но ему страстно хотелось пройти пять миль до дома в одиночестве. День был прекрасный, светло-голубой, весенние листья шелестели над головой, и уединение было в радость. Решение было принято, когда он попросил Робина найти оружие. Но ситуация требовала серьезных размышлений.
Вокруг было шестьдесят четыре деревни чероки: в каждой свой верховный вождь, а также мирный вождь и военный вождь. Только пять из этих деревень находились в зоне его влияния – три деревни племени Снежной Птицы и еще две, которые принадлежали чероки из Оверхила. Эти, размышлял он, последуют за лидерами Оверхила, не считаясь с его мнением.
Роджер Мак знал относительно мало о чероки и о том, какую роль они сыграют в грядущей войне. Единственное, что он мог сказать, – чероки не принимали в ней массового участия. Некоторые деревни участвовали в конфликте, но сражались и по ту сторону, и по другую.
Что ж, это хорошо. Навряд ли его слова или действия изменят ход войны, это утешительно. Но он не мог отделаться от мысли, что его собственное время стать перебежчиком неумолимо приближается. Пока что его все знали как верноподданного Его Величества, консерватора, действующего в интересах Джорди, подкупающего дикарей и распространяющего среди них оружие, чтобы умерить мятежные настроения регуляторов, либералов и будущих республиканцев.
В какой-то момент эта маска должна упасть, чтобы обнаружить в нем волка в овечьей шкуре – мятежника и предателя. Но когда? Он буднично подумал о том, будет ли к тому времени назначена цена за его голову и если да, то какая.
С шотландцами проблем может и не быть. Какими бы упертыми и злопамятными они ни были, он один из них. Когда придет время, личная симпатия смягчит гнев от его предательства.
Нет, он больше волновался из-за индейцев – к ним он пришел как агент короля. Как объяснить им эту внезапную перемену? Более того, как сделать это так, чтобы они остались его союзниками. Они-то наверняка расценят это как предательство в худшем случае, а в лучшем – как очень подозрительное поведение. Вряд ли его убьют, но как, во имя всего святого, втянуть их в мятеж, когда они наслаждаются стабильными и плодотворными отношениями с Его Величеством.
Господи, еще ведь был Джон. Что он скажет своему другу, когда придет время? Убедит его логическими доводами и риторикой, что он тоже должен поменять сторону? Джейми выпустил воздух сквозь сжатые зубы и отчаянно мотнул головой, пытаясь, совершенно безуспешно представить Джона Грея, старого солдата, экс-губернатора, воплощенный дух верности и чести, внезапно объявляющим себя мятежником и республиканцем.
Он продолжал шагать, еще некоторое время раздираемый этими противоборствующими образами, но постепенно обнаружил, что прогулка успокаивает его воспаленный ум, а мирный день дарит легкость. До ужина еще хватит времени сходить порыбачить с маленьким Джемом. Солнце светило ярко, но под деревьями скапливалась влажность, сулившая первый выводок мух и мошек у воды. Он всем существом ощущал, что ближе к закату поднимется форель.
