– Именно это я хотела сказать про тебя, – отозвалась я, отвечая ему взглядом на взгляд. Он не отвел глаза, продолжая смотреть на меня, и его лицо медленно начало кривиться от усмешки.
– Значит, все иначе? – спросил он. – В твоем мире. – Прозвучавшей в его фразе резкости было достаточно, чтобы напомнить мне, что мы не в моем мире и вряд ли когда-то в нем окажемся. У меня по коже пробежал мороз, светлые волоски на руке встали дыбом.
– Значит, в твое время мужчины не бьют женщин? Даже если на то есть причина?
И что я должна была на это ответить? Я не могла солгать, даже если бы захотела, – он слишком хорошо знал, что мое лицо выдает меня с головой.
– Некоторые бьют, – признала я. – Но это не одно и то же. Там, то есть в том времени, мужчина, бьющий женщину, преступник. Но, – добавила я справедливости ради, – мужчины, которые бьют жен, обычно работают кулаками.
Его лицо исказила гримаса отвращения, смешанного с удивлением.
– Какой мужчина способен на такое?
– Плохой мужчина.
– Надо думать, саксоночка. И ты не видишь разницы? – спросил он. – Для тебя это было бы одно и то же, если бы я разбил тебе лицо, вместо того чтобы пару раз врезать ремнем по заднице.
К моим щекам резко прилила кровь. Однажды он поднял на меня руку, и я этого не забыла. Тогда мне хотелось его убить, да и воспоминания не будили во мне нежности. В то же время мне, конечно, хватало ума не приравнивать его действия к современному мне домашнему насилию.
Джейми посмотрел на меня, приподняв одну бровь, и вдруг понял, о чем я думаю, его рот растянулся в улыбке.
– О, – сказал он.
– Именно так, «О», – резко отозвалась я. Мне удалось выбросить этот унизительный эпизод из головы, и воспоминания, мягко говоря, не приносили мне радости.
Джейми, напротив, явно наслаждался, вспоминая. Он разглядывал меня в совершенно недопустимой манере, по-прежнему довольно ухмыляясь.
– Боже, ты вопила, как банши.
В этот момент я отчетливо ощутила, как у меня в висках застучала кровь.
– У меня, черт побери, была на то причина!
– О да, – сказал Джейми, и ухмылка стала шире. – Была. Но ты сама виновата, – добавил он.
– Сама в…
– Это правда, – сказал он твердо.
– Ты извинился! – выпалила я, совершенно выходя из себя. – Ты знаешь сам, что извинился!
– Нет, не извинился. И все случилось по твоей вине, – сказал он, совершенно игнорируя всякую логику. – Тебе бы досталось куда меньше, если бы ты послушалась меня с самого начала, когда я сказал тебе встать на колени и…
– Послушалась тебя! Думаешь, я бы просто безропотно покорилась тебе и позволила…
– Я никогда не видел, чтобы ты делала что-то покорно и безропотно, саксоночка. – Он взял меня за руку, чтобы помочь перейти через перелаз, но я вырвалась, пыхтя от негодования.
– Проклятый шотландский варвар! – Я бросила улей на землю у его ног, подхватила юбки и стала перебираться самостоятельно.
– Ну, я ведь больше этого не делал, – возразил он у меня за спиной. – Я пообещал, верно?
Я развернулась на другой стороне и недобро уставилась на него.
– Только потому, что я пригрозила вырезать тебе сердце, если попытаешься!
– Ну, пусть так. Я ведь мог повторить, и ты это прекрасно знаешь, саксоночка. Да? – Он перестал ухмыляться, но в глазах блестело веселье.
Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь одновременно взять под контроль свою злость и придумать уничтожающий ответ. Но стратегия провалилась, поэтому я коротко и с достоинством фыркнула ему в лицо и развернулась на каблуках.
Я слышала, как шуршал его килт, когда он наклонился поднять улей, потом перепрыгнул через перелаз и пошел следом, нагнав меня через пару шагов. Я не смотрела на него, мои щеки по-прежнему пылали.
Меня выводило из себя то, что я действительно прекрасно знала, что ему ничто не мешало повторить. Я отлично все помнила. Он воспользовался своей портупеей так, что я несколько дней не могла нормально сидеть; и если он решит сделать это снова, то вряд ли его что-то сможет остановить. Мне удавалось по большей части игнорировать тот факт, что я официально являлась его собственностью. Однако эта моя способность не отменяла факта, что он мной владеет, – и он это знал.
– Как насчет Брианны? – требовательно вопросила я. – Ты бы считал так же, если бы Роджер внезапно решил выпороть ремнем твою дочь?
Эта идея показалась ему забавной.
– Думаю, он попал бы в дьявольскую заварушку, если бы такое взбрело ему в голову, – ответил он. – Она смелая девчушка, а? И я боюсь, она унаследовала твои представления о кротости и послушании. Но знаешь, – добавил он, перебрасывая веревку с ульем через плечо, – невозможно ведь угадать, что происходит между супругами. Может, ей понравилось бы, если бы он попытался.
– Понравилось?! – Я ошеломленно вытаращила на него глаза. – Как ты можешь думать, что женщины вообще могут…
– О, да? Как насчет моей сестры?
Я остановилась посреди тропы как вкопанная, глядя на него.
– Что насчет твоей сестры? Ты же не хочешь мне сказать…
– Хочу. – Лукавые искры снова заблестели у него в глазах, но он, кажется, не шутил.
– Йен бьет ее?
– Я бы предпочел, чтобы ты перестала это так называть, – мягко сказал он. – Звучит так, будто Йен бросается на нее с кулаками и оставляет синяки на лице. Я хорошенько тебя выпорол, но кровь не пускал, ради всего святого. – Его глаза ненадолго задержались на моем лице; все уже зажило, по крайней мере внешне; только крошечный шрам поперек брови слева – незаметный, если не присматриваться и не раздвигать волоски. – И Йен бы не стал.
Это меня совершенно ошеломило. Мне довелось несколько месяцев прожить в непосредственной близости от Йена и Дженни Мюррей, и я ни разу не видела, чтобы Йен вел себя несдержанно. К тому же было очень сложно представить, чтобы кто-то пытался проделать такое с Дженни Мюррей, которая – если это вообще возможно – обладала еще более сильным характером, чем ее брат.
– Так что он сделал? И почему?
– Ну, он только доставал свой ремень время от времени, – ответил он. – И только тогда, когда она давала ему повод.
Я глубоко вздохнула.
– Давала ему повод? – спросила я довольно спокойно для ситуации.
– Ну, ты знаешь Йена, – сказал он, пожимая плечами. – Он не таков, чтобы ввязываться в подобное, если только Дженни не захотела его спровоцировать.
– Я никогда не замечала, чтобы между ними происходило что-то в этом роде, – сказала я, угрюмо глядя на него.
– Ну, вряд ли она бы стала это делать в твоем присутствии.
