Джейми заметил, что Брианна мгновенно вернулась мыслями к остаткам костра на краю скалы.
– Оставь это, девочка, – сказал он тихо. – Это ворожба. Не надо это трогать.
Потом он сошел со скалы и пошел к тропинке – Джемми у него за спиной, а Герман крепко схвачен за шкирку. Оба мальчика хихикали, пока Джейми прокладывал дорогу в скользкой грязи.
Брианна забрала лопату и рубашку Джейми с берега и нагнала их по пути к Большому Дому. Вечерний бриз дул сквозь деревья, заставляя ее поежиться в мокром платье, но тепла от ходьбы было достаточно, чтобы не замерзнуть.
Герман что-то напевал про себя, шагая рука в руке с дедом, его маленькая светлая голова качалась туда-сюда, как метроном.
Джемми блаженно и обессиленно вздыхал, ногами обхватив талию Джейми, а руками обняв его за шею, он прижал свою загорелую щеку к истерзанной дедовой спине. Потом его посетила какая-то идея, потому что он вдруг громко чмокнул Джейми между лопаток.
Ее отец резко остановился, почти уронив внука, и издал странный высокий гортанный звук, который заставил ее рассмеяться.
– Так лучше? – серьезно спросил Джем, подтягиваясь повыше, чтобы заглянуть деду в лицо.
– Да, парень, – заверил его Джейми, и его лицо дернулось. – Гораздо лучше.
Москиты и мошкара уже набирали силу. Она махнула перед собой, чтобы разогнать облако мошек и прихлопнула комара у Германа на шее.
– Ай, – отреагировал он, подняв плечи, но продолжил петь, ничуть не потревоженный.
Рубашка Джемми была тонкой, из поношенного полотна, перешитая из старой рубашки Роджера. Одежда высохла, облегая его тело, плотное и крепкое, ширина его маленьких хрупких плеч перекликалась с шириной других плеч, старше и крепче, за которые он цеплялся. Она перевела взгляд от рыжеволосых мужчин к напевающему Герману, тонкому как тростинка и выглядящему особенно изящным в перекличке света и тени. Брианна подумала о том, до чего же красивые мужчины все трое.
– Кто были те плохие люди, дедушка? – спросил Джемми сонно, его голова качалась в такт шагам Джейми.
– Чужаки, – ответил Джейми кратко. – Английские солдаты.
– Английские канальи, – добавил Герман, прекратив петь. – Одни из тех, которые отрезали руку моему папе.
– Это они? – Джемми поднял голову, на секунду пробудившись, но тут же с глухим стуком уронил ее между лопатками Джейми, заставив деда крякнуть. – Ты убил их своим мечом, дедушка?
– Кое-кого.
– Я убью остальных, когда вырасту, – объявил Герман. – Если кто-то остался.
– Полагаю, остался. – Джейми подтянул Джемми чуть повыше, отпуская руку Германа, чтобы плотнее прижать к себе обмякшие ноги Джемми.
– И я, – пробормотал Джемми, не в силах бороться со сном, – я тоже их убью.
На развилке Джейми передал Брианне сына, который уже крепко спал, и забрал у нее свою рубашку. Он натянул ее, убирая с лица растрепанные волосы. Отец улыбнулся ей, затем наклонился и нежно поцеловал в лоб, положив одну руку на круглую рыжую головку Джемми, лежащую у нее на плече.
– Не беспокойся, девочка, – мягко сказал он. – Я поговорю с Мордехаем. И с твоим мужчиной. А ты позаботься пока об этом малом.
* * *
«Это личные дела», – сказал ее отец.
Главный смысл заключался в том, чтобы она оставила тот костер в покое. И она, возможно, так и поступила бы, если бы не пара деталей. Первая – Роджер пришел домой затемно, насвистывая песенку, которой, как он сказал, научила его Эми Маккаллум. И второе – небрежное замечание ее отца о том, что костер возле ручья пах шотландским высокогорьем.
У Брианны был чуткий нос, и она чуяла недоброе. Она наконец-то поняла – с опозданием, – что заставило Джейми сделать такой вывод. Резкий медицинский запах был запахом йода, запахом жженых морских водорослей. Так же давным-давно пах костер из морских водорослей возле Аллапула, куда Роджер возил ее на пикник.
Конечно, на побережье были водоросли, но вряд ли кто-то привез их оттуда в горы. При этом не исключено, что водоросли могли привезти из Шотландии рыбаки, как некоторые эмигранты возят с собой землю из дома в напоминание о покинутой родине.
«Ворожба», – сказал отец. А песня Роджера, которой его научила Эми Макаллум, называлась, как он сказал, «Чары по часовой стрелке».
Все это ничего не доказывало. Тем не менее она упомянула маленький костер и его содержимое в разговоре с миссис Баг, просто из любопытства. Миссис Баг прекрасно разбиралась в гэльской ворожбе.
Женщина задумчиво сдвинула брови и сжала губы, услышав описание.
– Кости, говоришь? Какие кости? Животного или человека?
Брианна почувствовала, как по спине пробежала дрожь.
– Человека.
– О, ох. Есть такие заговоры, для которых используют могильный прах или кости.
Упоминание о золе, видимо, напомнило миссис Баг о чем-то, потому что она взяла большую миску для замесов из теплой золы очага и заглянула в нее. Хлебная закваска испортилась несколько дней назад, и миску с мукой, водой и медом поставили в дымоход в надежде добыть диких дрожжей из проходящего воздуха.
Круглая маленькая шотландка хмуро посмотрела на миску, покачала головой и поставила ее обратно, коротко пробормотав что-то на гэльском. Ну разумеется, подумала Брианна, слегка развеселившись, ведь должна быть молитва для привлечения дрожжей. Какой святой заступник в ответе за дрожжи?
– То, что ты нашла возле ручья – водоросли, кости и плоский камень, – сказала миссис Баг, возвращаясь одновременно к шинковке репы и к их разговору, – это любовные чары, девочка. Некоторые называют их «злоба северного ветра».
– Хорошенькое название для любовных чар, – отозвалась Бри, глядя на миссис Баг, которая засмеялась.
– Ох, погоди-ка, удастся ли мне это вспомнить? – задала она себе риторический вопрос. Женщина вытерла руки о фартук, сложила их на талии и продекламировала в несколько театральной манере:
– Любовные чары для тебя,
Вода, вытянутая через соломинку,
Тепло твоего любимого,
И его любовь придет к тебе.
Приди рано в День Господень,
На плоскую скалу прибрежную,
Возьми с собой белокопытник
И наперстянку.
Немного угольков
В подоле платья принеси,
Да еще комок особых водорослей
В деревянном горшочке.
Три кости старика,
Недавно взятые из могилы,
Девять стеблей королевского папоротника,
Недавно срубленные топором.
Положи связку в огонь
И преврати все в золу;
Золу посыпь на обнаженную грудь любимому,
Когда дует злой северный ветер.
Обойди родовой холм,
Кругом пять раз обойди,
Даю тебе клятву,
Что любимый никогда не покинет тебя.
Миссис Баг опустила руки, взяла другую репу, ловко разрезав ее на четыре части, и бросила куски в котел. – Ты, надеюсь, не намерена такое практиковать?
