– Не думаю, – ответила я, пытаясь припомнить, что вообще такое «флогистон». – Но я говорила тебе про анестезию, помнишь? Это и есть эфир, разновидность анестетика, – он усыпляет людей, и их можно оперировать, не причиняя им боли.
– Полезная штука на случай зубной боли, – заметил Джейми. – Куда делась эта женщина? Миссис Баг!
– Так и будет, но потребуется немного времени, чтобы его приготовить. Сейчас придется обойтись виски. Думаю, миссис Баг в летней кухне – сегодня хлебный день. Кстати, раз уж мы начали говорить об алкоголе…
Он уже открыл заднюю дверь, и я поспешила за ним вслед на крыльцо.
– Мне понадобится много качественного алкоголя для эфира. Можешь принести мне завтра бочонок посвежее?
– Бочонок? Боже, саксоночка, что ты собираешься с ним делать? Принимать ванны?
– Ну, в общем-то, да. Только не я, а купоросное масло. Нужно осторожно влить его в ванну с горячим спиртом, и оно…
– О, мистер Фрэзер! То-то мне казалось, кто-то меня кличет. – Рядом с нами неожиданно возникла улыбающаяся миссис Баг с корзиной яиц в одной руке. – Как я рада снова видеть вас дома целым и невредимым!
– И я рад, миссис Баг, – заверил он ее. – Сможем мы накормить ужином полдюжины гостей?
На мгновение ее глаза расширились от удивления, а затем сразу сузились – она что-то подсчитывала в уме.
– Колбаса, – объявила она. – И репа. Идем-ка, малыш Бобби, подсобишь мне.
Отдав мне яйца, она схватила за рукав Бобби, который вышел следом за нами, и потянула его в сторону грядок. Я вдруг почувствовала себя так, будто оказалась на кружащейся карусели, и ухватила Джейми за руку, чтобы не упасть.
– Ты знал, что Бобби Хиггинс влюблен в Лиззи? – спросила я.
– Нет, но если это так, то не сулит ему ничего хорошего, – индифферентно ответил Джейми.
Решив, что мои манипуляции это приглашение к действию, он забрал корзину с яйцами и поставил ее на землю, затем прижал меня к себе и снова поцеловал – на этот раз не торопясь, но по-прежнему пылко. Джейми оторвался от моих губ со вздохом глубокого удовлетворения и обратил свой взор на летнюю кухню, которую мы возвели в его отсутствие. Это была небольшая прямоугольная постройка со стенами из грубого полотна и крышей из сосновых веток, внутри стоял очаг и дымоход, посередине помещался большой стол. Оттуда доносились соблазнительные ароматы поднимающегося теста, свежеиспеченного хлеба, овсяных лепешек и булочек с корицей.
– Так вот, насчет четверти часа, саксоночка… Думаю, если нужно, я могу управиться и быстрее…
– Я не смогу, – твердо сказала я, но позволила себе несколько нежных прикосновений. Лицо у меня горело от его жесткой щетины. – А когда у нас появится время, то, надеюсь, ты расскажешь мне, чем таким занимался, чтобы случилось вот это…
– Смотрел сны, – ответил он.
– Что?
– Мне всю ночь снились ужасно неприличные сны о тебе, – пояснил он, поправляя штаны в районе паха. – Каждый раз, когда я переворачивался, я ложился прямо на свой член и просыпался. Это было ужасно.
Я расхохоталась, и Джейми принял уязвленный вид, хотя было видно, что он и сам сдерживает смех.
– Хорошо тебе смеяться, саксоночка, у тебя такой штуковины в штанах нет.
– Да уж, к счастью, нет, – согласилась я. – А что за… хмм… неприличные сны?
Я увидела лукавую искорку в глубине голубых глаз, когда он посмотрел на меня. Джейми вытянул палец и нежно провел им по моей шее, затем ниже, по изгибу груди, до того места, где кожа скрывалась под тканью платья, и по тонкой материи, которая накрывала сосок, – последний тут же набух от прикосновения, как гриб-дождевик.
– Из тех, что пробуждают во мне желание взять тебя прямо в лесу – далеко, чтобы никто не услышал, как я укладываю тебя на землю, задираю твои юбки и вхожу в тебя, как в спелый персик, – мягко сказал он. – А?
Я громко сглотнула. В этот интимный момент с тропинки, что шла к дому с другой стороны, послышались шумные приветствия.
– Долг зовет, – заметила я, немного задыхаясь.
Джейми вдохнул поглубже, распрямил плечи и кивнул.
– Что ж, я до сих пор не умер от неудовлетворенных желаний, надо думать, и сейчас выживу.
– Думаю, выживешь, – согласилась я. – К тому же ты как-то говорил мне, что воздержание делает… мужчину… тверже?
Он скорбно посмотрел на меня.
– Если он станет еще тверже, я упаду в обморок от недостатка крови в мозгу. Не забудь яйца, саксоночка.
* * *
Дело шло к вечеру, но света для работы было, слава богу, еще достаточно. Однако мой кабинет был расположен так, чтобы использовать для операций утренний свет, и к полудню комната погружалась в полумрак, поэтому сейчас пришлось организовать импровизированную операционную прямо во дворе.
В этом были свои плюсы, поскольку всем хотелось наблюдать за происходящим. Индейцы относились к любому медицинскому вмешательству, да и вообще почти ко всему, как к событию общественному. Особенно их занимали операции: они были самыми зрелищными. Все столпились вокруг, комментируя мои приготовления, споря друг с другом и разговаривая с пациенткой, которой я пыталась запретить отвечать.
Ее звали Мышь, и я пришла к выводу, что имя было ей дано из каких-то метафизических соображений: ни ее внешность, ни манера держаться совершенно не напоминали это животное. Она была круглолицей и необычайно курносой для чероки; может, ее нельзя было назвать красавицей, но она обладала силой характера, которая часто гораздо привлекательней обычной физической красоты. Это определенно имело эффект на присутствующих мужчин. Мышь была единственной девушкой в индейской делегации. Кроме нее здесь был ее брат, Красная Глина Уилсон, и четверо его друзей, которые пришли вместе с Уилсонами то ли чтобы защитить их в пути, то ли чтобы – и это более вероятно – побороться за внимание мисс Мышки.
Несмотря на свою шотландскую фамилию, ни один из чероки не знал английского, за исключением нескольких простых слов вроде «да», «нет», «хорошо», «плохо» и «виски». Так как мой словарь языка чероки был примерно таким же, я почти не принимала участия в разговоре. Пока что мы ждали переводчиков и виски.
Нехватка виски была обусловлена непредвиденным происшествием. Неделю назад поселенец по фамилии Вулверхэмптон из какой-то дыры на востоке по случайности ампутировал себе полтора пальца на ноге, когда колол дрова. Найдя положение дел неудовлетворительным, он попытался решить проблему, самостоятельно отрубив оставшуюся фалангу топором. Со всем уважением к этому орудию, топор не самый точный инструмент, зато острый. Мистер Вулверхэмптон, человек крупный и с крутым нравом, жил в одиночестве примерно в семи милях от своего ближайшего соседа. К тому времени, как он до него добрался на своих двоих – а точнее, на одной – и сосед погрузил его на мула, чтобы доставить на Фрэзер Ридж, прошли почти сутки, и пострадавшая нога приняла вид и размеры изувеченного енота.
