Необходимость стерильности в операционной и последующие многочисленные обеззараживающие процедуры, а также тот факт, что мистер Вулверхэмптон отказывался расставаться с бутылкой, истощили мои обычные запасы. Так как мне в любом случае нужен был бочонок чистого спирта для изготовления эфира, Джейми и Йен отправились за алкоголем к погребу с виски, который был в доброй миле от дома. Я надеялась, что, когда они вернутся, света будет еще достаточно, чтобы я смогла увидеть, что делаю.
Я перебила мисс Мышку, громко спорившую с джентльменом, который явно ее дразнил, и знаками показала, что ей нужно открыть рот. Она подчинилась, но продолжила диалог, начав довольно красноречиво жестикулировать. Судя по внезапному румянцу и веселью его товарищей, она демонстрировала разнообразные и в основном сугубо физиологические действия, которые, по ее мнению, джентльмен должен предпринять в отношении себя.
Одна сторона ее лица распухла и, очевидно, была очень чувствительна. Однако она не поморщилась и даже не дернулась, когда я повернула ее лицо к свету, чтобы было лучше видно.
– Зуб даю, дело в зубе! – невольно вырвалось у меня.
– Овзубе? – переспросила мисс Мышка, изогнув бровь.
– Плохо, – объяснила я, показывая на ее щеку. – Uyoi.
– Плохо, – согласилась она. За этим последовал длинный монолог, который я время от времени прерывала, осматривая ее рот. Судя по всему, девушка объясняла, что с ней произошло.
Похоже, тупая травма. Один зуб, нижний клык, выбит полностью, а соседний премоляр так нехорошо сломан, что его придется вырвать. Следующий вроде бы можно сохранить. Изнутри рот исцарапан чем-то острым, но десна не воспалена. Это хорошие новости.
Бобби Хиггинс пришел из конюшни, привлеченный шумом, и тут же был отослан в дом за напильником. Мисс Мышка игриво улыбнулась ему краем рта, когда он вернулся, и Бобби так церемонно поклонился в ответ, что индейцы рассмеялись.
– Это чероки, да, мэм? – Он улыбнулся Красной Глине и сделал какой-то жест рукой, который развеселил гостей, однако они вернули любезность. – Я раньше не встречал чероки. Вокруг имения его Светлости в Вирджинии живут другие племена.
Я была рада узнать, что он не робеет перед индейцами и легок в общении с ними. Хирам Кромби, который как раз возник неподалеку, этими качествами не обладал. Увидев индейскую делегацию, он остановился на краю поляны. Я радостно помахала ему рукой, и он – с очевидным нежеланием – приблизился к нам.
Роджер передал мне меткое описание Дункана, которое тот дал Хираму: «занудный малый с кислой рожей». Оно было очень точным. Хирам был низкого роста, жилистый, с жидкими засаленными волосами, которые он носил заплетенными в такую тугую косичку, что, мне казалось, ему должно быть сложно даже моргать. Его лицо было изрезано глубокими морщинами, какие оставляют тяготы рыбацкой жизни, Хирам выглядел примерно на шестьдесят, но скорее всего был значительно моложе. Уголки губ были всегда опущены, из-за чего лицо принимало такое выражение, как будто он только что съел не просто лимон, а гнилой лимон.
– Я искал мистера Фрэзера, – сказал он, с опаской поглядывая на индейцев. – Я слышал, он вернулся. – На поясе у Хирама висел топорик, и он крепко держал его одной рукой.
– Он вот-вот будет здесь. Вы ведь знакомы с мистером Хиггинсом, не так ли? – Очевидно, он был знаком и, очевидно, неприятно впечатлен этим знакомством. Его глаза остановились на клейме Бобби, и он едва заметно кивнул пареньку. Ничуть не смутившись, я обвела рукой индейцев, которые изучали Хирама с куда большим интересом, чем он их. – Позвольте представить вам мисс Уилсон, ее брата, мистера Уилсона, и… эээ… их друзей.
Хирам напрягся еще сильнее, если такое вообще было возможно.
– Уилсон? – переспросил он довольно грубо.
– Уилсон, – радостно согласилась мисс Мышь.
– Это девичья фамилия моей жены, – сказал Хирам таким тоном, что стало сразу понятно – он считает использование этого имени индейцами в высшей степени возмутительным.
– О, – отозвалась я. – Как интересно. Думаете, они могут быть дальними родственниками вашей супруги?
На это замечание он ошарашенно вытаращил глаза, и я услышала, как Бобби давится смехом.
– Ну, они явно получили это имя от шотландских предков – отца или деда, – уточнила я. – Быть может…
Рот у Хирама то открывался, то закрывался, одна эмоция тут же сменяла другую – от гнева к смятению. Он сжал правую ладонь, выставив наружу лишь мизинец и указательный палец, – рога, защита от дьявола.
– Двоюродный дядя Эфраим, – прошептал он. – Спаси нас Господь. – И без всяких дальнейших объяснений он развернулся и заковылял прочь.
– До свидания, – крикнула мисс Мышка ему вслед, махнув рукой. Он бросил в нашу сторону единственный затравленный взгляд через плечо и припустил так, будто его преследовали демоны.
* * *
Виски наконец было принесено, и после того, как значительная его доля была выпита пациенткой и зрителями, операция началась.
Напильник обычно использовался для лошадиных зубов и потому был немного больше, чем мне нужно, однако работал сносно. Мисс Мышка вначале довольно громко реагировала на мои манипуляции, но с каждой новой дозой виски становилась все тише. К тому времени, как я начала извлекать сломанный зуб, она, как мне показалось, уже ничего не чувствовала.
Бобби тем временем развлекал Джейми и Йена, изображая реакцию Хирама Кромби на предположение о том, что он, возможно, имеет кровных родственников среди Уилсонов. В перерывах между приступами хохота Йен переводил все индейцам, которые катались на траве, захлебываясь от смеха.
– Есть в их семейном древе Эфраим Уилсон? – спросила я, покрепче хватаясь за подбородок Мышки.
– Они, похоже, не очень уверены насчет Эфраима, но был. – Джейми расплылся в широкой улыбке. – Их дед был шотландским путешественником. Оставался с чероки достаточно долго, чтобы соблазнить их бабку, а потом упал со скалы и погиб под оползнем. Она, конечно, вышла замуж снова, но имя ей понравилось.
– Интересно, почему двоюродный дед Эфраим покинул Шотландию? – Йен сел, вытирая слезы от смеха.
– Количество людей вроде Хирама, полагаю, – ответила я, прищуриваясь, чтобы разглядеть, что я делаю. – Думаете…
Я внезапно осознала, что все прекратили разговаривать и смеяться, их внимание привлекло что-то на другом конце поляны. Этим чем-то оказалось прибытие еще одного индейца, который нес что-то в узле за плечом.
* * *
Индейца звали Секвойя, он был немного старше молодых Уилсонов и их друзей. Он коротко кивнул Джейми и, сказав что-то на языке чероки, снял узел с плеча и положил его на землю перед моим мужем. Лицо Джейми изменилось: следы недавнего веселья испарились, сменившись настороженным любопытством. Он опустился на колени и, осторожно откинув ветхую ткань, обнажил горстку обветренных костей: череп в центре глядел своими пустыми глазницами прямо на нас.
