В ответ прозвучало ироническое «мхм», означавшее, что мистер Баг нашел такое объяснение совершенно логичным. Следом до меня донеслись звуки раскуриваемой трубки.
Я открыла мешочек, чтобы убедиться, что вязание внутри, но его там не оказалось; мне пришлось шарить по всей хижине, щурясь в темноте. Ага – вот оно, темная кучка чего-то мягкого в углу, видно, пряжа упала со стола, а потом кто-то случайно толкнул ее в сторону.
– Разве он страннее, чем обычно? Кристи? – спросил Джейми непринужденно.
Я выглянула как раз вовремя, чтобы увидеть, как Арч кивнул Джейми, – вслух он ничего не сказал, поскольку был серьезно вовлечен в борьбу со своей трубкой. Однако вдобавок он поднял правую руку и помахал ей, демонстрируя обрубки двух недостающих пальцев.
– Вот, – проговорил он наконец, победно выпуская облако белого дыма вместе со словами. – Он спрашивал, сильно ли больно мне было, когда случилось это.
Его лицо сморщилось, как бумажный пакет, и он издал несколько хриплых смешков – верх веселья для Арчи Бага.
– Ай? И что же ты ему ответил, Арч? – спросил Джейми с улыбкой.
Арч безмятежно покуривал свою трубку, теперь уже полностью укрощенную, потом сжал губы и выдул маленькое и совершенно ровное кольцо дыма.
– Ну-у-у, я сказал, что тогда нисколечко не было больно, – он сделал паузу, его голубые глаза сверкнули. – Конечно, дело могло быть в том, что от шока я валялся в холодном поту, как макрель. Когда я пришел в себя, немного пекло, – он снова поднял руку, бесстрастно разглядывая ее, а затем перевел взгляд на меня в дверях. – Вы же не собираетесь опробовать топор на бедном старом Томе, мэм? Он сказал, вы собираетесь его подлатать на следующей неделе.
– Скорее всего нет. Можно мне посмотреть? – Я вышла на крыльцо и, склонившись над ним, взяла в руки его ладонь. Арч послушно переложил трубку в левую руку.
Средний и безымянный пальцы были ампутированы чисто, удар прошел как раз на уровне сустава. Травма была старой, такой старой, что уже давно потеряла вид, свойственный недавним увечьям, в которых разум все еще видит недостающее и тщетно пытается соединить реальность с ожиданиями. Но человеческое тело невероятно пластично и старается компенсировать любую потерю по мере возможностей. В случае с покалеченной рукой очень часто происходит легкая деформация, в результате которой оставшиеся функции максимально увеличивают свою продуктивность.
Я завороженно ощупала руку. Пястные кости обрубленных пальцев были целы, но окружавшие их ткани сжались и изменили форму, обособив эту часть ладони, так что мизинец с безымянным пальцем стали сильнее противопоставлены большому. Я видела, как легко и непринужденно Арч пользуется этой рукой, когда держит кружку или орудует лопатой.
Шрамы вокруг обрубков разгладились и побледнели, образовав гладкую шершавую поверхность. Оставшиеся суставы были поражены артритом, да и вся рука выглядела настолько деформированной, что и руку-то уже слабо напоминала – однако при этом совсем не выглядела отталкивающей. Она была теплой и сильной в моих ладонях, и даже странно привлекательной, словно обкатанная водой щепка.
– Вы сказали, это был топор? – спросила я, задаваясь вопросом о том, как он сумел так себя покалечить, учитывая, что Арч правша. Неверный удар мог задеть руку или ногу, но отхватить два пальца на одной руке, да еще так… Я вдруг начала понимать, в чем тут могло быть дело, и ладонь моя непроизвольно сжалась. О нет.
– О да, – сказал он и выпустил облако дыма. Я посмотрела прямо в его голубые глаза.
– Кто это сделал? – спросила я.
– Фрэзеры, – ответил Арч. Он тихонько пожал мою руку и отобрал свою ладонь, поворачивая ее так и эдак. Потом поглядел на Джейми.
– Не Фрэзеры из Ловата, – добавил он. – Бобби Фрэзер из Гленхельма и его племянник, его звали Лесли.
– Вот как? Что ж, это неплохо, – ответил Джейми, подняв бровь. – Не хотелось бы мне услышать, что это был мой близкий родич.
Арч почти беззвучно хохотнул. Глаза по-прежнему ярко сияли в сеточке морщин, но что-то в этом смехе заставило меня отступить на шаг.
– Не хотелось бы, – согласился он. – Мне тоже. Но это было в тот год, когда ты только должен был родиться, a Sheumais, или годом раньше. Сейчас Фрэзеров из Гленхельма вообще нет.
Сама по себе рука совершенно меня не смущала, но воображение рисовало мне картины того ужасного происшествия, и от этого меня немного мутило. Я опустилась на крыльцо рядом с Джейми, не дожидаясь приглашения.
– Почему? – спросила я без затей. – Как?
Арч затянулся и выпустил еще одно колечко. Оно коснулось остатков первого, и оба они рассеялись в тумане пахучего дыма. Мистер Баг немного нахмурился и посмотрел на руку, теперь лежащую у него на коленях.
– Ну. Это был мой выбор. Видите ли, мы были лучниками, – начал он объяснять. – Все мужчины из моей септы: нас для этого натаскивали с малых лет. Я получил свой первый лук в три, а к шести мог попасть тетереву в сердце с сорока футов.
Он рассказывал об этом, не скрывая простоватой гордости, и щурился на небольшую стайку голубей, собравшихся под деревьями неподалеку, как будто оценивал, насколько просто будет подстрелить одного из них.
– Я слыхал, как мой отец рассказывал о лучниках, – сказал Джейми. – В Глен-Шиле
[59]. В основном это были Гранты, говорил он, но попадались и Кэмпбеллы.
– Да, это были мы. – Арч пыхнул трубкой, и его голову заволокло дымом. – Мы прокрались вниз ночью через кусты, – рассказывал он мне, – и спрятались посреди скал над рекой в Глен-Шиле в гуще папоротников и рябин. Можно было стоять в футе от нас и не заметить ни одного, такими плотными были заросли… Немного тесновато, – доверительно добавил он, обращаясь к Джейми. – Невозможно было подняться, чтобы сходить по нужде, а мы ведь поужинали и малость выпили пива, прежде чем перейти на другую сторону горы. Приходилось все делать на корточках, по-бабьи. Тетиву мы прятали под рубахами, чтобы она не намокла от дождя, который капал сквозь папоротник прямо нам за шиворот! Но с рассветом, – весело продолжил он, – мы встали по сигналу и начали стрелять. Красивое, скажу я вам, было зрелище – наши стрелы так и сыпались с холмов на тех бедняг в лагере у реки. Твой отец ведь тоже там сражался, a Sheumais, – добавил он, указывая мундштуком на Джейми. – Он был как раз у реки.
Судорога беззвучного смеха сотрясла Арча.
– Не слишком вы друг друга любите, – ответил Джейми сухо. – Вы и Фрэзеры.
Старый Арч покачал головой, ни капли не смутившись.
– Нет, – сказал он и вновь, чуть более сдержанно, заговорил со мной. – Так вот, когда Фрэзерам случалось схватить на своих землях Гранта, они обыкновенно давали ему выбор: лишиться правого глаза или двух пальцев правой руки. Так или иначе, он уже не смог бы пустить в них стрелу.
