– Сброс!
Трое матросов навалились на тележку; стальные колесики взвизгнули на рельсах, и мина вместе с многопудовым чугунным якорем ухнула в воду.
– Ждем… ждем… ждем… давай!
И новый фонтан брызг за кормой.
Мичман поглядел на секундомер. Минная постановка идет точно по графику. Сначала – восемь мин в линию от оконечности мыса Лукул; еще десять встанут чуть ближе к берегу длинной дугой, прикрывая северные отроги плато и устье реки. Для этого придется делать второй заход, и надо поторопиться – вот-вот морская вода растворит сахар, высвобождая пружины стопоров, и мины первой линии станут всплывать.
– Пятая… шестая… седьмая… все! – вслух считал лейтенант. – Николай Алексеевич, пошли на новый заход!
С мостика раздалась команда. «Заветный» описал широкую дугу, выходя на траверз мыса Лукул. «Потомок» снова поднял дальномер, мерно отсчитывая дистанцию и пеленги.
– Как ваши якорные мины толково устроены! – заметил прапорщик Кудасов. – Не то что наши, системы Якоби. Можно ставить на полном ходу, с любого корабля. Даже рельсы не обязательно иметь – приколотить к палубе деревянные рейки, и готово дело!
Откомандированный в распоряжение Красницкого офицер целыми днями пропадал в лаборатории и, как мог, вникал в нюансы минного дела. Ему предстояло скоро отправиться в Николаев, в помощь генералу Тизенгаузену, который как раз достраивал на тамошней верфи опытный паровой минный катер. А пока прапорщик по адмиралтейству напросился на «Заветный» – набираться опыта.
– Вы, конечно, знакомы с устройством автомата глубины? – осведомился Красницкий. Он постоянно устраивал Кудасову такие вот маленькие экзамены. Прапорщик не обижался – наоборот, рад был случаю блеснуть знаниями.
Вот и сейчас он зачастил – будто сдавал зачет в кронштадтских минных классах, где мичману Красницкому довелось поучиться перед тем, как отправиться на Черное море.
– Так точно, господин капитан второго ранга! При использовании этого ме… простите, метода лейтенанта Азарова вьюшка с минрепом крепится не на корпусе мины, а на якоре, и оснащается стопором, состоящим из щеколды и штерта с грузом. Когда мину сбрасывают за борт, она остается на плаву. Штерт под действием груза оттягивает щеколду, позволяя минрепу сматываться с вьюшки. Якорь тонет, разматывая минреп; груз на штерте касается дна раньше его, – тогда натяжение ослабевает, и щеколда стопорит вьюшку. Якорь тем временем продолжает тонуть, увлекая мину на глубину, которая соответствует длине штерта с грузом. А ее можно установить заранее, на палубе, – и никакие промеры не нужны!
– Превосходно, прапорщик! – Красницкий удовлетворенно кивнул. – И учтите, наши мины ненамного сложнее принятых у вас гальваноударных системы академика Якоби. Будь у нас времени побольше, можно было бы самим наладить их выпуск. Но – увы…
– Три… два… один… давай! – выкрикнул адамантовец. Красницкий поднял жестяной рупор:
– Сброс!
Не может такого случиться, подумал мичман, чтобы все мины нашли свои жертвы. Каким плотным ни было бы построение французов. Такого везения не бывает, скорее уж наоборот, один и тот же корабль может подорвать не одну, а две мины – как это случилось в Порт-Артуре с японским броненосцем. Так или иначе, не меньше половины мин не взорвется, и их придется снимать Причем не просто перерубить минреп и обезвредить взрыватели – нет, надо вытащить и тележки-якоря. Заменить сахар в механизме размыкания – дело нехитрое, а мины еще пригодятся.
Дело, конечно, опасное, но ведь и знакомое! Правда, до сих пор Красницкому доводилось снимать только учебные мины, без боевого заряда. Но ведь все когда-нибудь приходится делать в первый раз, не так ли?
II
Из записок графа Буа-Вильомэза
«27 сентября. Решено, что армия двинется к югу, держа равнение правым флангом к морю. Ее будут поддерживать, следуя вдоль берега, военные корабли. В Евпатории Сент-Арно оставил лишь небольшой гарнизон, – крупного сражения следует ожидать в ближайшие дни, если не часы.
Если в мае мы имели решительное преимущество перед русскими в линейных силах (19 единиц, из них 3 паровых, против 14 у неприятеля) и к моменту выхода из Варны оно стало еще значительнее, то теперь, из-за позорного бегства англичан, наш перевес сведен к минимуму. Вот списки кораблей, которые готовятся покинуть Евпаторию и отправиться к Севастополю:
Линейные корабли, винтовые:
«Наполеон», 90 орудий, 1000 индикаторных сил;
«Шарлемань», 80 орудий, 450 индикаторных сил;
«Жан Бар», 80 орудий, 450 индикаторных сил;
«Монтебелло», 120 орудий, 130 индикаторных сил.
Линейные корабли, парусные:
«Вилль де Пари», 120 орудий;
«Вальми», 122 орудия;
«Фридланд», 120 орудий;
«Генрих IV», 100 орудий;
«Иена», 90 орудий;
«Байярд», 90 орудий;
«Юпитер», 82 орудия;
«Маренго», 80 орудий;
«Вилль де Марсель», 80 орудий;
«Сюффрен», 90 орудий;
«Алжир», 74 орудия.
Кроме того, имелся винтовой «Агамемнон»; он и вооруженный пароход «Карадок» – это все, что осталось у нас от британской эскадры.
Турки добавляют к списку два парусных корабля: «Махмудие» (122 орудия) и «Тешрифие»(84 орудия).
Итого, 13 парусных и 5 паровых линейных кораблей; к этому списку следует присовокупить винтовой сорокапушечный фрегат «Помон». Мы по-прежнему превосходим Черноморскую эскадру русских, но сейчас это превосходство не выглядит столь подавляющим. По фрегатам, паровым и парусным, а также по судам помельче, включая многочисленные вооруженные пароходы, наше преимущество по-прежнему велико.
Большая часть пароходов, а также парусные турецкие линкоры и фрегаты вместе с эскадрой египетского бея, остаются у Евпатории. С флотом идут лишь назначенные к буксировке суда, а также паровые фрегаты, корветы и шлюпы, занятые в охранении.
* * *
Линейные корабли образуют три отряда. В первом четыре винтовых линкора, фрегат «Помон», а также два колесных шлюпа, «Гомер» и английский «Карадок». Ведет отряд «Агамемнон» под флагом адмирала Лайонса.
Вслед за ними следуют двумя колоннами отряды кораблей на буксире. Адмирал на «Вилль де Пари» возглавляет правую колонну, в состав которой входит и «Наполеон». Во главе левой следует «Вальми», на котором поднял флаг автор этих строк.
Флот начал сниматься с якорей около шести часов утра, по сигнальному выстрелу.
Еще в июне мы много практиковались в буксировке как паровыми линкорами (британские «Агамемнон», «Санс-Парейль» и наши «Жан Бар» и «Наполеон» в общей сложности тащили за собой до десяти парусных собратьев, то есть по 2–3 каждый!), так и колесными пароходами. Маневры проделывались в том числе и в виду русской крепости Севастополь 13–15 июня. Благодарение Господу, наши моряки обладают опытом буксировки больших кораблей в эскадренном строю. Это, кстати, и дало Гамелену повод оставить «Наполеон» в составе своей колонны – адмирал заявил, что хочет иметь возможность буксирования в бою линейных кораблей, не подвергая риску малые пароходы.
