Но ведь он уже не гардемарин, верно?
– От Николаева до Севастополя чуть больше трехсот верст, Николай Александрович, – почтительно, но твердо ответил Федя. – «Алмазу» с его боевыми-экономическими пятнадцатью узлами туда-обратно ходу двое суток. Работы идут, мастера в Николаеве толковые. А согласовать проекты по радио никак не получается…
* * *
После завершения испытаний минного катера мичман со всем пылом взялся за переделку днестровских и днепровских пароходиков в «минные тараны». Они должны будут атаковать цели двумя способами: либо выдвинутыми на шестах тротиловыми зарядами, либо, огибая корабль, подводить под нос или корму мину-крылатку на длинном тросе. Если, конечно, уцелеют к тому моменту под огнем неприятельских пушек.
Сразу выяснилось, что конструкция буксируемых мин-крылаток никуда не годится. То, что подходило для винтовых судов, совершенно не годилось для колесных: завихрения воды от гребных колес делали движение снаряда непредсказуемым, и вывести его на позицию для подрыва судна было крайне сложно.
Всплыли и другие проблемы, например с работой электрозапала. Убив три дня на возню с непокорными устройствами, Федя Красницкий попытался объяснить суть своих затруднений по радио, но ничего не добился. Тогда он насел на командира «Алмаза», капитана I ранга Зарина – мол, для выполнения задания необходимо срочно отправиться в Севастополь и посмотреть, как там справились с проблемой. А заодно продемонстрировать первый в России боеготовый минный катер – несомненное достижение!
Катер оказался слишком велик для шлюпочных ростров крейсера; для него соорудили специальные киль-блоки на том месте, где раньше располагались гидропланы. С подъемом-спуском пришлось повозиться, суденышко оказалось куда тяжелее корабельных шлюпок. Зарин хмурился, ворчал, предрекал поломки паровых лебедок и выстрелов. К счастью, обошлось: на палубе хватило места для двух минных катеров, и мичман рассчитывал доставить их к Варне прямо на «Алмазе». Там их перегрузят на «Морского быка» – бывший сухогруз, оборудованный мощными грузовыми стрелами, больше подходит на роль носителя. Пока же крейсер с его изящным яхтенным силуэтом и «клиперским» форштевнем напоминал мичману знаменитый «Великий князь Константин», на котором во время Балканской войны базировались минные катера.
* * *
Осмотрев катер, лейтенант Краснопольский сменил гнев на милость. С минами-крылатками и электрозапалами разобрались быстро, для чего пришлось провести полдня в портовых мастерских. И теперь офицеры стояли на ступенях Графской пристани, наслаждаясь неожиданным отдыхом. Собственно, отдыхал только Федя, у лейтенанта же хватало дел: заканчивались работы по оснащению второй флотилии «минных таранов». Но Краснопольский, измученный многодневным напряжением, позволил себе воспользоваться подходящим предлогом и немного восстановить силы.
Гички с «Алмаза» Федя у пристани не нашел. На крейсере шла угольная погрузка, аврал: боцмана свирепствовали, гоняя туда-сюда чумазых, похожих на веселых чертей матросов. На стоящей у борта барже-грязнухе наполняли углем рогожные мешки, поднимали на палубу в сетках, по десять-пятнадцать штук. Потом эти мешки опорожняли в угольные ямы и коффердамы. Черная пыль стояла столбом, и Федя знал, что после того, как закончится погрузка, на крейсере объявят новый аврал – чистить, мыть, приводить в порядок. Так что торопиться не было никакого резона. Нет шлюпки – подождем; можно, конечно, нанять какую-нибудь посудинку и добраться-таки до крейсера, но что за радость дышать угольной пылью и шарахаться от струй воды, смывающих за борт вездесущую черную гадость?
До отхода крейсера оставалось часа три. Романтическая привязанность мичмана к добровольной сестре медицинского госпиталя – той самой Даше Севастопольской! – не были ни для кого секретом, и Краснопольский собирался отпустить юношу к предмету его воздыханий. Но неожиданно они разговорились, благо тема была самая животрепещущая.
– Слыхал, Николай Александрович, «потомки» нас обнадежили? Будто бы скоро будем дома?
Лейтенант помолчал. Мысли о возвращении не оставляли его с того момента, как он услышал эту потрясающую новость. И мысли эти наверняка изрядно удивили бы кают-компанейское общество. Очень хотелось поделиться с кем-то, и юноша-минер подвернулся как нельзя более кстати.
– Видите ли, Федор Григорьевич… прямо и не знаю, как вам сказать-с. В общем, я не уверен, что хочу возвращаться-с!
В глазах мичмана, не ожидавшего такого признания, мелькнуло недоумение – и сразу сменилось радостью.
– Господин лейте… да Господи, Николай Алексаныч, я ведь то же самое хотел сказать! Видите ли, я…
– Барышня из госпиталя? – улыбнулся Краснопольский. Молодость, понимаю вас. Но ведь это не единственная причина-с?
– Верно, – кивнул мичман. – Мне кажется, что здесь я… нужнее, что ли? Там, дома, мы тоже делали важное дело, но… Сами посудите, мичманов в Севастополе – как блох на барбоске! Вернемся без нашего «Заветного» – спишут на берег или законопатят на какую-нибудь баржу! А тут…
– Совершенно с вами согласен-с, – ответил лейтенант. – Да, здесь мы можем принести куда больше-с пользы. Ведь мы с вами, Федор Григорьевич, знаем и умеем то, о чем тут понятия не имеют-с! Войну эту Россия, похоже, выиграет, а дальше – строительство броненосного флота, выход в океан-с! Неужели мы не поможем-с избежать ошибок, которые кораблестроители и адмиралы наделали в известной нам истории?
– Да-да, конечно, – быстро закивал Федя. – Тараны, низкобортные броненосцы, безбронные крейсера, разнобой в калибрах. И то, что с башенными установками орудий так долго тянули…
– Не сомневаюсь, что вы знакомы с историей кораблестроения, – мягко перебил юношу Краснопольский. – Вы правы-с, и это, и многое другое. Что же, в таком случае, вас останавливает-с?
А про себя подумал, что мучительно жаждет, чтобы мичман опроверг его собственные сомнения. И никак не решается признать, что не хочет возвращаться из этого похода без своего корабля, которому суждено сгинуть в пучине времени.
А может, и нет? Привести в порядок миноносец будет непросто, но – как там говорят китайцы? «Путь в тысячу ли начинается с одного шага…»
– Ну, вы же понимаете… – замялся Федя. – Там, у нас, тоже война, а мы присягу давали. Как же можно вот так, взять и остаться? Это ведь будет…
– …дезертирство? Полно, друг мой, здесь мы служим-с той же России и даже той же династии Романовых. Помните текст присяги?
И лейтенант торжественно произнес:
«Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять.
