– Вам хорошо, сеньора Андерссон? Веселая lo borlo
[2]?
Я смеюсь.
– Все в порядке, я отлично провожу время.
– No bronca? Нет проблем, сеньора?
Я отмахиваюсь от ее вопросов и чуть не сбиваю со стола поднос с закусками. Альма ловко его подхватывает.
– Мне тут п-понадобилось… – Язык не слушается. – Не могу найти… не помню, хоть убей, где она. Уборная, в смысле. Туалет. Не подскажешь?
Альма улыбается. У нее доброе лицо, теплая улыбка и крупные белые зубы. Когда она улыбается, вокруг глаз собираются морщинки, совсем как у меня. Интересно, Альма тоже стесняется своих морщин?
– No hay pedo, senora. Знаю. Идите за мной.
Я иду следом за Альмой по коридору. Успеваю заметить на стенах несколько больших абстрактных картин в рамах с подсветкой. Пару раз мы проходим мимо закрытых дверей – никаких стеклянных панелей, только дорогое темное дерево. Наверное, кладовые и спальни. Альма останавливается у третьей двери с правой стороны и тихонько стучит. Не получив ответа, открывает ее передо мной.
– Lo baño. Ванная, – говорит она мне, будто ребенку. – С сеньорой все в порядке?
– Да, дорогая, все замечательно!
Я проскальзываю внутрь и запираю дверь.
Разобравшись со своими делами, мою руки и брызгаю холодной водой на лицо. Нахожу в сумочке – маленькой и изящной, с золотистыми блестками и стразами на застежке – пудреницу и губную помаду. Припудриваю нос, отмечая, как ярко горит румянец на щеках, и аккуратно подкрашиваю губы – помада тоже подобрана в тон платью. Сегодня у меня необычайно красивая прическа: непослушные кудри покорены, уложены в крупные волны и закреплены лаком – накануне вечеринки над ними явно потрудился парикмахер. Пусть я снова оказалась в этом безумном сне, сейчас мне есть за что поблагодарить Морфея: в кои-то веки мои волосы выглядят сногсшибательно.
Выбираюсь обратно в темный коридор и тут же на кого-то налетаю.
– Ларс?
– Не угадали! – отвечает радостный голос. – Радушный хозяин этого дома решил проверить, как у вас дела.
Он подходит ближе, и я узнаю Джорджа, того самого господина с усами и спаниелем.
– Спасибо, все нормально.
Пытаюсь пройти, но он преграждает мне дорогу, прежде чем я успеваю проскочить мимо.
– Катарина, – начинает он басом, – вы сегодня потрясающе выглядите.
Его рука легонько, но настойчиво ложится мне на талию.
От неожиданности я начинаю пятиться.
– Да, муж говорил.
Слово «муж» кажется странным и непривычным, будто из чужого языка. Но я чувствую скрытую в нем силу. Прямо как в старших классах: отвечая на вопросы сеньоры Торрес на уроках испанского, я испытывала удовлетворение и гордость от каждой правильно произнесенной фразы.
Джордж убирает руку.
– Да бросьте вы, я же просто сделал комплимент. Не воспринимайте все так серьезно.
– Джордж!
За его спиной раздается резкий возглас, и он отступает в сторону. По коридору быстро идет женщина в облегающем темном платье.
– Катарина, с вами все хорошо?
– Д-да, конечно.
Это хозяйка дома? Ох, ну и влипла же я.
– Джордж, иди в гостиную. Нужно принести еще льда из холодильника, – говорит она.
Он бросает на нее виноватый взгляд, разворачивается и уходит. Женщина берет меня под руку.
– Боже, какой стыд! – говорит она, качая головой. – Мой муж любит хорошеньких дам, с этим ничего не поделаешь. Но в собственном доме… и после того, что вы пережили…
Она пристально и встревоженно смотрит на меня.
– Скажите, милая, как вы?
Как я? Это она про алкоголь? Мне никогда в жизни не было так неловко.
– Я… все нормально. Правда. Мне просто нужно немного воды.
Ее взгляд смягчается.
– Конечно. Пойдемте на кухню, нальем вам воды со льдом.
Она ведет меня под руку в сторону кухни.
– Ах да, Катарина, – говорит она, наклоняясь, – огромное спасибо за Альму. Эта девочка нам так помогла!
Я не знаю возраста Альмы, но, судя по виду, она лет на пять-десять старше меня. А я примерно на столько же старше хозяйки этого дома, так что непонятно, как она может называть Альму «девочкой». Однако я улыбаюсь и говорю:
– Рада помочь, обращайтесь.
Вскоре после этого вечеринка заканчивается. Хозяйка – эх, так и не узнала ее имя! – помогает дамам и господам найти свою обувь. Служанки приносят из спальни пальто, и гости молча забирают свою одежду. Наши вещи приносит Альма.
– Спасибо, Альма! Muchas gracias! – говорю я. Видимо, слишком громко: на меня бросают удивленные взгляды. Ну и что, подумаешь!
Мы с Ларсом выходим на подъездную аллею, в воздухе кружит снег.
– Осторожнее, – говорит он, поддерживая меня под локоть. – Наверное, нам и вправду надо было приехать на машине.
Мы бредем по улице через сугробы. До нашего дома идти меньше квартала. Ехать сюда на машине – верх глупости.
Мы подходим к дверям, Ларс остается снаружи, а я захожу внутрь. С дивана встает девушка, еще школьница; наверное, она присматривала за детьми.
– Здравствуйте, миссис Андерссон! – Она выключает телевизор. Я успеваю заметить, что на экране в пылком объятии сплелись Пол Ньюман и Джоан Вудворд. Фильм называется «Долгое жаркое лето» – снятая несколько лет назад экранизация романа Фолкнера. Видимо, сейчас идет «Кино субботним вечером». Эта передача хорошо знакома мне в реальной жизни: почти все субботы я провожу дома и смотрю фильмы, которые показывают по Эн-би-си.
– Как прошел вечер? – спрашивает девочка.
– Отлично.
Я пытаюсь понять, почему Ларс не заходит в дом. Девочке нужно заплатить? И если нужно, то сколько? Не имею ни малейшего представления.
– Как вы тут без нас? – спрашиваю ее в ответ. Украдкой смотрю в окно: Ларс быстро и ловко расчищает от снега дорожку перед домом.
– Все нормально, никаких проблем. – Она улыбается и вежливо продолжает: – На самом деле, у вас очень милые детишки.
Комплимент не производит должного эффекта, а настораживает. Как будто остальные могут быть другого мнения о моих детях. Интересно, почему?
– Что ж… – Я стягиваю пальто. – Спасибо.
Сквозь стеклянную дверь видно, что Ларс уже убрал снег с дорожки и теперь неподвижно стоит на крыльце, глядя в метель. Плечи быстро поднимаются и опускаются в такт дыханию, и я вспоминаю о его больном сердце. Он по-прежнему не заходит в дом, и тут до меня доходит, что он собрался проводить нашу юную няню домой.
